Ничего больше

Я плохо понимал, что происходит, и мне не хотелось возвращаться к реальности. Я обнял ее за спину и крепко прижал к себе. Нора шепотом позвала меня; я раньше никогда не испытывал такого наслаждения. На секунду она откинулась в сторону, и земля ушла из-под моих ног, как будто я оказался в вакууме. А когда ее губы снова нашли мои, я почувствовал, что она привязала меня к себе неразрывными узами.

Стол завибрировал, заглушая музыку, которую я перестал замечать.

Казалось, последние пять минут жизни выпали из моего сознания, но я не хотел их вернуть. Я хотел остаться потерянным здесь, рядом с ней.

Но у реальности были другие планы, и Нора отстранилась от меня, забрав с собой тишину.

Она взяла со стола свой мобильный, взглянула на него и нажала пальцем на зеленый круг. Я прислонился к столу, чтобы опереться на него. Нора извинилась и вышла в коридор.

Через несколько секунд я услышал ее голос, но не мог разобрать слова. Она повысила тон, и я не без усилия заставил себя стоять на месте подальше от порога, чтобы не подслушать ее разговор.

– Мне нужно идти, – сказала она, вернувшись назад. – Но я приеду утром помочь тебе украсить торт. Я заверну его, чтобы он не зачерствел.

Она пересекла кухню, и я заметил, как она переменилась. Опустив плечи, она отворачивалась, избегая встречаться со мной взглядом.

Сердце бешено заколотилось.

– Все в порядке? Я могу чем-нибудь помочь? – спросил я.

В тот момент я решил, что мог бы сделать для нее почти все в этом мире.

Я понимал, что это безумие и я едва ее знаю. Конечно, трудно защитить того, кто не позволяет тебе этого сделать. Кроме того, у меня запутанные отношения и с другими, но теперь ничего нельзя изменить. Я не мог стереть из жизни последние минуты, и, даже если бы это было в моих силах, я никогда бы на это не пошел.

– Все в порядке. Мне нужно вернуться на работу. Начальник вызывает, – ответила она со слабой улыбкой, значение которой я сразу понял.

Нора обернула пищевой пленкой блюдо с тортом и взяла со спинки стула свою рубашку. Я молча наблюдал за ней. Она засунула галстук в задний карман своих черных брюк и пошла к выходу. Она по-прежнему не смотрела мне в глаза, и от этого у меня заболел живот.

– Не беспокойся о тарелках, утром разберусь.

Я кивнул, не зная, что сказать. Блаженство от нашего поцелуя мгновенно развеялось, и вместо него появились бесконечные вопросы, которые я хотел задать.

– Прости меня, – сказала она.

Я чувствовал, что она говорит искренне. По крайней мере, правда сожалеет.

Она исчезла в дверном проеме, а я несколько минут так и стоял, вспоминая каждое мгновение, которое мы провели вместе. От сладкого вкуса ее сахарного поцелуя до отчаянного желания, с которым ее пальцы стискивали мою толстовку. В квартире стояла тишина, чего я не мог сказать о своей голове. Я включил кран и открыл посудомойку, потом выбросил несъеденную брокколи и убрал оливковое масло в шкаф.

Когда Тесса вернулась домой, я все еще сидел за кухонным столом. Чистые тарелки стояли на месте, и нигде не было и следа сахарной пудры.

Она сняла фартук и повесила его на спинку стула.

– Привет! Что ты тут делаешь?

Я взглянул на часы на плите. Почти час ночи.

– Не знаю, – солгал я.

У Тессы был сложный день, и я не хотел нагружать ее своими проблемами, тем более я и сам не до конца их понимал. Она задумчиво посмотрела на меня. Окинув глазами кухню, увидела на столе торт.

– Где Нора? – спросила она.

Пока я объяснял, у меня пересохло в горле:

– Она ненадолго зашла, но потом ей позвонили и вызвали на работу.

– На работу? Кто? Я только что ушла. Мы с Робертом были последними.

Это должно было меня удивить, но я не удивился.

– Видимо, я что-то не так понял, – я беззаботно махнул рукой. – Как дела на работе?

Я сменил тему разговора, и Тесса не возражала.

Глава двадцать восьмая

Утро наступило быстрее, чем я ожидал.

После пробуждения я повалялся в постели, уставившись на потолочный вентилятор. Интересно, кто жил здесь до меня и почему он выкрасил вентилятор в плохо сочетающиеся цвета? Каждая лопасть была другого цвета. Синяя, зеленая, пурпурная, желтая и, наконец, красная. Я решил, что это была детская. Если нет, то у предыдущих обитателей были странные представления о прекрасном.

Не помню, во сколько я решился вылезти из постели, но только встал – и сразу почувствовал, как измучен. Взял телефон, чтобы посмотреть, который час, но трубка разрядилась. Я воткнул ее в розетку и пошел в гостиную.

Там было темно, но телевизор работал: шли «Кексовые войны» с приглушенным звуком. Тесса спала на диване. Я взял с ее живота пульт и выключил ящик. Тесса так и не переоделась. Слишком устала на работе. Я заметил, как она засыпала, когда она ела принесенное из ресторана. Мы сидели за столом почти полчаса, и она подробно описала свой вечер.