Ничего для себя. Повесть о Луизе Мишель

Риго тоже явился с ворохом новостей. Не задерживаемые никем пруссаки оккупируют департамент за департаментом, и объявленное в начале войны «осадное положение» перестанет быть для Парижа только символической формулой, завоеватели жестоко карают население там, где кто-то пытается оказать им сопротивление. Один баварский офицер в опубликованном газетами письме домой пишет, что его отряд сжег дотла пять деревень, а английские журналисты сообщают: «Можно без преувеличения сказать, что всюду, где в центре Франции проходят летучие немецкие отряды, их путь слишком часто отмечен огнем и кровью». Осажденные в Меце и Страсбурге армии без помощи извне вряд ли смогут прорвать кольцо блокады.

— Вот таковы последние известия, — заключил Риго. — И практически между Парижем и прусскими армиями нет заслонов!

— Значит, нужно вооружать парижан! — вскричала Луиза. — Дать ружья рабочим, студентам, женщинам! Собирать деньги и лить пушки!

— Будь моя власть, — заметил Риго, — я немедленно перелил бы на пушки все парижские колокола! И это стало бы единственной пользой, которую церковь может принести нации!

Складывая исписанные листочки, Ферре хмуро заметил:

— Боюсь, друзья, вы не учитываете всей сложности обстановки. Нынешние правители вряд ли решатся рекрутировать в Национальную гвардию рабочих и студентов.

— Следовательно, необходимо это изменить! В Париже около двух миллионов жителей, он может выставить армию не менее пятисот тысяч человек, — с прежней горячностью продолжала Луиза. — Я первая отдам на вооружение Парижа все, что у меня есть, до последнего сантима!

Попыхивая сигарой, Теофиль саркастически усмехнулся:

— Что же, пушечный король Шнейдер не откажется от ваших сантимов, Луиза. Да и прочие торговцы оружием не прочь заработать на обороне!

— Тогда необходимо отнять у них заводы! — Лицо Луизы покрылось гневными пятнами.

— А кто, по-вашему, это сделает? — по-прежнему усмехался Ферре.

— Правительство!

— Вряд ли вы дождетесь такого от нынешних правителей, мадемуазель! А теперь прошу извинить, я вынужден покинуть вас. Встреча со Стариком.

— Я с тобой, дружище! — поднялся Рауль. — Но я не разделяю твоего пессимизма! Национальная гвардия — единственная сила, которая способна защитить Париж. И как бы иные деятели ни боялись вооруженного народа, им придется его вооружить. Не зря же они именуют себя Правительством национальной обороны!

В ответ Ферре пожал плечами.

— Поживем — увидим!.. А наши дамы?

— О, у нас тоже встреча, С Андре Лео. — Пожимая руку Ферре, Луиза старалась понять, как отнесся он к ее полупризнанию, но он держался спокойно и непринужденно, как всегда.

— Да! — спохватился, улыбаясь, Риге — Должен сообщить вам, что, кажется, сбудутся предсказания Бланки относительно некоторых моих талантов. Видимо, мне придется работать в префектуре вместе с Антоненом Дюбо. И я не советовал бы господину Дельво теперь встречаться со мной… Хотя он, вероятно, вслед за своими хозяевами сбежал в Версаль… Ну, до встречи! Мари, абу!

Андре Лео появилась сразу же после ухода Рауля и Ферре. Она тоже была взволнована и рассказала много нового. Дела с изданием женской газеты, безусловно, пойдут на лад, завтра же она займется ими вплотную. Правда, ее зовут сотрудничать в «Соцпаль».

— А пока, дорогие, у меня есть и еще новости… Во-первых, о вечернем заседании правительства. Обсуждался вопрос о защите Парижа в случае осады пруссаками. И знаете, что заявил наш главный стратег генерал Трошю? Вот его подлинные слова: «Попытка Парижа выдержать осаду была бы безумием. Несомненно, геройским безумием, но все-таки не больше чем безумием!» И это заявляет Трошю, который оттолкнул протянутую нам руку Гарибальди! Гнусное, подлое заявление, не правда ли?!

Андре села, нервно постучала ложечкой о край чашки. Гарсон принес ей кофе и бриоши.

— Целый день ни крошки во рту! — устало призналась она. — И, залпом выпив кофе, решительно отодвинула чашку, порылась в объемистом ридикюле.

— А вот что я записала на площади Кордери, где два часа назад закончилось грандиозное собрание. Парижане шлют воззвание на правый берег Рейна. Слушайте! «Ты сражаешься только с императором, а не с французским народом — так сказало и много раз повторяло тебе твое правительство. Человек, который развязал эту братоубийственную войну, но не сумел умереть и которого ты держишь теперь в руках, для нас больше не существует. Республиканская Франция призывает тебя во имя справедливости отвести войска, иначе нам придется воевать до последнего человека и пролить потоки твоей и нашей крови… Уходи обратно за Рейн!»

Андре читала все громче и не замечала наступившей в кафе тишины. Последние ее слова заглушил грохот аплодисментов. Будто очнувшись, она удивленно оглядела зал, еще не понимая, что аплодируют ей. А когда поняла, подняла руку с листком бумаги.