Ничего хорошего на том краю далекой Галактики (СИ)

— С удовольствием, — вежливо ответил Бен.

Ужин со старушкой — так себе перспектива, но это наверняка было лучше чем то, что Бен готовил себе сам или покупал на остатки своих денег.

Шпиц гавкал и прыгал вокруг Бена, пока он шел следом за Маз по ее идеально выстриженной и вычищенный лужайке. Казалось даже, что на нее попадает больше солнца, чем на их собственную.

***

Маз совсем не смутило, что Бен ел за троих, пока она, в основном, болтала, прихлебывая чай. Он подозревал, что она именно за этим позвала его, чтобы накормить, но ничего не сказал. У него рот был занят.

— Хан совсем плох, — заметила Маз. — Я не видела, чтобы он выходил из дома.

Сказать честно, Бен тоже давно не виделся с отцом — лишь замечал его иногда краем глаза. Они не разговаривали. Только по ночам он приходил и спрашивал через дверь все ли у Бена в порядке, а Бен гадал — неужели во сне он шумел? Плакал?.. Кричал?

Каждый раз, слыша шаги отца за дверью, он немного успокаивался, потому что знал, что он не один. Очень часто ему хотелось позвать отца, открыть дверь, попросить его зайти и посидеть с ним, пока Бен не уснет, как в детстве, но Бен молчал.

Ему семнадцать. Монстров из-под кровати не бывает. Это стресс или ещё какая-нибудь фигня. У всех она проявляется по разному.

Например, его отец выпал из жизни.

***

Проводка тоже барахлила. Ее еле хватало на то, чтобы одновременно включать в сеть лампу и ставить телефон на зарядку. Обычно Бен торопился доделать домашку, пока светло, но сейчас его отстранили, и он вдруг понял, что ему плевать. Пусть оставляют его на второй год. На третий год. Он не хотел ничего — только поспать нормально, и мог думать только о пятнице, когда он войдёт в теплый и светлый дом Дэмеронов. После сытного ужина (или всё-таки обеда?) у Маз в сон клонило в два раза сильнее. На улице уже стемнело из-за дождя, и Бен опасливо включил настольную лампу. Глядя как она моргает из-за перепадов напряжения, он подумал, что лучше поберечь мобильник и зарядить его завтра где-нибудь ещё. Если напряжение подскочит, зарядка может сгореть — в лучшем случае.

Стянув с себя куртку, Бен зашвырнул ее на стул и, не раздеваясь, упал на кровать. Он перевернулся на спину, заворачиваясь в одеяло, и уставился в потолок.

— Пожалуйста, — сказал он тихо. — Дай мне поспать, хотя бы один раз. Прошу.

Его глаза слипались. Некоторое время Бен ещё смотрел в потолок, прислушиваясь к тишине в доме, а потом отключился намертво.

Он проснулся в темноте, ощущая, что на него кто-то смотрит.

Его монстр был тут.

Бен замер, косясь в сторону — почему лампа погасла? Неужели электричество вырубилось? Который сейчас час?

Темная тень у изножья кровати пошевелилась: худая, тонкая, похожая на человека, она сидела на корточках, как готовая к прыжку лягушка. Бен никогда не мог ее рассмотреть и никогда не пытался на самом деле. Он увидел, как бледная рука обхватывает спинку кровати, а в следующее мгновение монстр уже сидел у него в ногах.

Он был легче, чем Бен думал. Почти невесомый. Где-то за окном проехала машина, и в бликах ее фар зрачки монстра вспыхнули на мгновение, как у кошки, отражая свет.

Бен тяжело дышал, чувствуя, словно что-то невидимое давит ему на грудь, не сводя с существа взгляда. Он должен пошевелиться. Должен столкнуть это, сбросить это с кровати. Сейчас, а потом сбежать и рассказать обо всем отцу. Они должны поговорить. Пусть он сдаст его в психушку после такого, но они должны поговорить.

Будто угадав его мысли, монстр приложил длинный палец ко рту.

И Бен понял, что либо сделает это, либо…

— Пап! — заорал он. — Пап, иди сюда, пожалуйста!

Монстр скользнул вперёд, как змея, накрывая Бена собой, а его лицо очутилось совсем рядом — удивительно человеческое лицо с черными глазами без белков, похожими на два провала, с россыпями темных пятнышек на бледной коже — совсем как веснушки. Он был холодным, как и положено монстрам, а ещё у него — или у нее, теперь, когда монстр лежал на нем, Бен мог рассмотреть ее лучше, — были острые выпиравшие ребра, которые Бен мог почувствовать даже через одежду, и грудь, и острые когти на пальцах, которыми монстр сжала его плечи.

— Тихо, — прошептала монстр.

Бен выгнулся, пытаясь сбросить ее с себя и снова закричал:

— Папа!

Пусть все это будет сном. Просто сном. Пусть он проснется в своей сырой холодной комнате один.

Монстр вцепилась в него, и Бен с ужасом осознал, что она пытается утащить его с кровати. Вниз. Туда, где она обычно пряталась.

— Нет! — Бен ухватился за спинку, но монстр со странной мягкой методичностью отцепила его пальцы от деревяшки, один за другим, и потащила за собой.

Они тяжело рухнули на пол, и на мгновение Бен оказался сверху и попытался вскочить. Но монстр обвила его своими руками, обвила ногами, вцепляясь как клещ, перекатилась, оказавшись на нем и прошептала, приблизив свое лицо к его:

— Тише, Бен.