Ничего хорошего на том краю далекой Галактики (СИ)

Рей одеревеневшими пальцами стала стаскивать пижамную рубашку через голову. Она поняла, о каком приказе шла речь, хотя ей не верилось, что императрица, окруженная самыми прекрасными людьми, может обратить внимание на реплику, пусть даже и альфу. Эта мысль остановила ее.

— Откуда я знаю, что ты не врешь? С чего императрице отдавать тебе такие приказы? — спросила Рей.

Она ощутила прикосновение: ладони Рена легли на ее оголившуюся кожу на талии.

— С того, что я единственная причина, по которой она хочет своих рыцарей себе как можно скорее.

Рей замерла ненадолго, но пальцы на ее талии чуть сжались, и она сняла рубашку одним рывком, не обратив внимания на то, что ткань затрещала. Ее кожа покрылась мурашками, хотя в комнате было тепло. Кайло Рен развязал узелок на ее пижамных штанах, и они соскользнули вниз, оставив ее почти полностью обнаженной. Руки Рена изучающе скользнули по ее животу, и мышцы пресса у Рей непроизвольно поджались. Она стиснула зубы, пока Рен трогал ее: ее грудь, будто измеряя ее своими огромными ладонями, ее бедра. Когда его рука скользнула под резинку ее трусов, Рей дернулась, пытаясь отстраниться, и Рен прижал ее к себе, пока его пальцы исследовали складки между ее ног. Рей попыталась сжать бедра, чтобы не дать руке протиснуться глубже, и захват стал сильнее. Но руку Рен убрал.

— На кровать, — приказал он Рей и легонько подтолкнул ее в ту сторону.

Забравшись на кровать с ногами, Рей не смогла удержаться и отодвинулась к самой стене, вжалась в нее спиной, затравленно глядя, как Кайло Рен раздевается. Застежки на его комбинезоне негромко вжикали, когда он расстегивал их, неторопливо стаскивая верхнюю часть, обнажая бледную кожу, под которой двигались мышцы — легко и размеренно, прекрасный образец вида хомо сапиенс в самом своем расцвете.

Рей зажмурилась, чтобы не видеть его.

Рей никогда не испытывала к сексу какого-то особого интереса. Она знала, что Семнадцатая уже занималась этим — она сама проболталась об этом, но хранила в тайне, с кем. Рей знала, что такое секс, и для чего люди им занимаются вдвоем, и ее вполне устраивало это сухое академическое знание, заложенное ей в голову во время обучения.

А теперь она должна была столкнуться с этим в самой унизительной форме, как те беты в борделях. Просто копия императрицы, ее лицо и тело, легко доступные, в отличие от оригинала.

Рей услышала шаги.

— Ложись, — приказал Рен.

Она вытянулась на кровати, не открывая глаз, напряженная, нервно комкая в кулаках простыню. Рей примерно представляла, что должна делать, но не имела понятия, сколько это должно продлиться.

— И посмотри на меня.

Рей покачала головой. Она не обязана смотреть на него.

Кайло Рен опустился на кровать перед ней: она была узкой для двоих. Рей почувствовала, как он стаскивает с нее трусы и механически приподняла бедра. Пусть все это закончится побыстрее, и он уйдет.

Рен раздвинул ее колени, и Рей ощутила тепло его тела, нависшего над ней. Он провел ладонями по ее бедрам, пододвинул ее ближе, и Рей вздрогнула. Рен снова прикоснулся к ней рукой там, и теперь бы свести бедра не вышло. Его палец осторожно протиснулся внутрь нее, на пробу, и Рей зажмурилась сильнее. Это было неприятно, но терпимо. Оставалось надеяться только, что примерно так все и будет…

Но когда Рен убрал руку и начал пропихивать внутрь нее свой член, сантиметр за сантиметром, Рей поняла, что поторопилась с выводами. Это было больно. У него не получилось с первого раза, и Рен сдавленно выругался. Наконец, он оказался в ней целиком и замер, прижавшись вплотную. Рей чувствовала его внутри себя — странное и болезненное распирающее ощущение — и ждала. Когда он начал двигаться, Рей стиснула зубы и еще сильнее сжала простыню в кулаках. Рен вышел из нее почти полностью и остановился снова. Рей приоткрыла глаза: он, наклонив голову, рассматривал следы крови на своем члене — ее крови. А потом он поднял голову, поймав ее взгляд, и Рей опять зажмурилась.

Он делал это снова, и снова, раз за разом вбиваясь в ее неподвижное тело. Рей отвернулась к стене, чтобы случайно не посмотреть на него, если откроет глаза, а сама мысленно считала. Больше ей не на чем было сосредоточиться. Она свыклась с саднящим ощущением внутри, она игнорировала жаркое дыхание на своей щеке, игнорировала тяжелые толчки, заставлявшие ее со свистом выдыхать сквозь сжатые зубы. Когда толчки участились, с ее губ сорвался короткий стон, но Рей тут же замолчала.

Рен остановился.

«Пожалуйста, — подумала Рей. — Прекрати это. Я больше не могу».

Но она ничего не сказала. Слезинка скатилась из ее глаза как маленькая горячая бусина, оставляя за собой влажный след, и Рей понадеялась, что Рен не заметит этого. Но он заметил. Он прижался губами к ее мокрой щеке, к этому следу, а потом прошептал ей на ухо:

— Не плачь. Таким как мы не дозволено плакать.