Ничего кроме надежды

Она обняла его, прижавшись лицом к груди, он стал осторожно гладить ее плечи, медленно, несмело провел пальцами по ложбинке вдоль позвоночника; и страшное, безысходное отчаяние охватило его вдруг от сознания неизбежности разлуки, от внезапной мысли – не мысли даже, а неосознанной до конца догадки, сомнения, вопроса – не сделал ли он какой-то ошибки в главном, не принес ли в жертву надуманной химере неповторимый и не заслуженный им подарок судьбы. Ведь можно было быть по-обыкновенному, по-человечески счастливым, можно было сделать счастливой Таню, наверняка он смог бы, сумел, надо было только отказаться от порожденных ностальгией мифов, преодолеть маниакальную убежденность в том, что человек может жить только среди своих единоплеменников, что все на чужбине достойно лишь хулы и насмешки, а все в отчем краю благостно и осиянно...

А впрочем, как знать, действительно ли сумел бы. Переделать сознание не так просто, надо перестать быть самим собой, уметь довольствоваться простой, обыденной данностью. Но этого мы никогда не умели. К несчастью, вероятно. Не умели, не умеем и едва ли когда-нибудь научимся, поэтому остается одно: быть тем, что мы есть, продолжать верить в давно не существующий Китеж, верить, несмотря ни на что, несмотря на очевидность – позорную, страшную, не оставляющую места надежде.

– Я буду тебя ждать, – шептала Таня, – буду ждать, сколько придется, что бы они с тобой ни сделали, ты только верь, что я жду, верь...

Глава девятая

Она приехала через три недели, в середине июня. Дежнев возвращался из гарнизонной столовой, когда услышал позади легкие торопливые шаги и женский голос окликнул его по-русски:

– Простите, вы не скажете, как пройти в комендатуру?

Он остановился и замер, потому что сразу узнал ее по этому особенному, по-московски акающему и слегка картавому выговору, из-за которого ее поддразнивали еще в десятом «Б». Потом медленно обернулся и увидел перед собой молоденькую женщину с чемоданчиком в руке, в сандалиях на босу ногу, в американской гимнастерке с большими накладными карманами и подвернутыми выше локтя рукавами, заправленной в перетянутую английским брезентовым ремнем защитную юбку, какие носят наши регулировщицы и связистки. Он увидел ее лицо – чуть мальчишеского склада, сильно загорелое, с коротким носом и редкой россыпью веснушек на переносице и под глазами, и это лицо стало вдруг бледнеть, а глаза потемнели и сделались еще больше.

– Ну, здравствуй, – сказал он. – Я уж думал, ты решила не приезжать.

Она ахнула и выронила чемоданчик. Крышка от удара отскочила, на плитчатый тротуар выпал сверточек в вафельном полотенце, банка консервов, мыльница, круглый целлулоидный футлярчик для зубной щетки; Дежнев опустился на колено и стал подбирать вещи.

– Ой, я сама, не надо! – Таня, присев рядом, схватила сверток, мыльницу, руки их соприкоснулись – она отдернула свою и быстро, искоса, глянула на Дежнева. – Господи – не могу поверить, что это в самом деле ты...

– Да, действительно... неожиданно как-то получилось, хотя и...

– Почему ты решил, что я не приеду?

– Я не то что решил, а просто – ожидал раньше, а тут прошла неделя, две, тебя нет, ну я и подумал – может, тебе не очень приятно меня видеть.

– Господи, что за глупости, как ты мог...

Он защелкнул замочек чемоданчика, встал и подал ей руку, помогая подняться.

– Ты долго здесь пробудешь? Можно остановиться у меня, я узнавал – у хозяйки есть свободная комната. Или по соседству где-нибудь, с жильем тут проблем нет.

– Спасибо, я только переночую...

– Что так? – Он улыбнулся через силу. – Служба не пускает?

– Мне послезавтра опять являться в комиссию, так что...

– Я со слов генерал-полковника понял, что у тебя с этим уже все в порядке?

– Да, в основном – да, но они иногда еще вызывают, задают разные дополнительные вопросы, фотографии показывают... «знаете ли кого-нибудь из этих лиц, где встречались, при каких обстоятельствах», ну, сам понимаешь...

– Ладно, идем пока ко мне, скажу хозяйке, чтобы приготовила чего-нибудь. Или в нашу столовку сходим? Я-то уже обедал.

– Нет-нет, пожалуйста, никаких столовок! И готовить ничего не надо, у меня консервы с собой, пусть просто разогреет...