Ничего, кроме правды

Арафат был, безусловно, незаурядным субъектом. Его поволчьи развитый инстинкт самосохранения, феноменальная изворотливость, недюжинный талант манипулятора, удивительное умение выдавать черное за белое и «раскручивать» то, что ему выгодно — все это сделало его персонажем, оказавшим огромное влияние на политическую действительность Ближнего Востока. В окружении такого деятеля попросту не могли оказаться и продержаться люди, наделенные такими человеческими качествами как порядочность, умеренность во взглядах, готовность к компромиссам. А даже если предположить невозможное и допустить, что Абу-Мазен (Махмуд Аббас) всеми этими качествами наделен и каким-то удивительным образом скрывал их от своего босса в течение трех десятилетий, то это тоже мало что изменит. Самые благие намерения любого палестинского лидера обречены на крах в вакууме власти, оставленном после себя одним из самых авторитарных правителей XX века. Что бы ни думал в глубине души тот или иной палестинский деятель, ему не преодолеть (во всяком случае, в ближайшие два-три десятилетия) глухую стену ненависти к Израилю, к евреям и к «инородцам» вообще, тщательно воздвигавшуюся Арафатом и его приспешниками в продолжение жизни трех поколений палестинцев. А уж в случае с Абу-Мазеном надежды на искренность его «миролюбивых намерений» просто смехотворны.

Без малого тридцать лет этот человек играл при Арафате такую же роль, какую при Сталине Жданов, а при Гитлере — Геббельс. Наши прекраснодушные миротворцы вдруг забыли, что тема диссертации этого «рейхсминистра палестинской пропаганды», защищенной в Институте народов Востока в Москве — «Сотрудничество сионистов с нацистами в годы Второй Мировой войны и фальсификация сионистами так называемой Катастрофы еврейского народа». В лучших традициях Орвелловского Министерства правды этот идеолог доказывал, что Холокост, во-первых, был инициирован и даже реализован сионистами, а, во-вторых… является их выдумкой.

На здравомыслие такого «интеллектуала» рассчитывают наши борцы за дело мира. Любителям забывать историю напомню, что в апреле 1945 года, когда Адольф Гитлер избавил мир от своего присутствия, номинальным главой Третьего Рейха стал Йозеф Геббельс. Он сразу же, под видом «умеренного нациста и интеллектуала» (благо, позаботился снабдить сам себя докторской степенью) обратился к Советскому командованию с «мирными инициативами». Но Красная армия в тот момент стояла у стен Рейхстага, а войска союзников замыкали кольцо окружения, стремительно продвигаясь к Берлину. В такой ситуации у командования союзных армий хватило здравого смысла, чтобы даже не рассматривать «мирные инициативы» Геббельса. История не знает сослагательного наклонения, но стоит, наверное, представить, что могло произойти, если бы Гитлер околел не в апреле, а, скажем, в январе 45-го. Вполне вероятно, что ради спасения жизней сотен тысяч солдат армий союзников и мирных граждан Германии кто-то из руководителей Антигитлеровской коалиции и польстился бы на «миролюбивые предложения» Геббельса. Дальнейший ход истории вообразить нетрудно.

Повторю, именно события последних месяцев, особенно, появление на свет и реализация плана «отключки», окончательно убедили меня в том, что болезни, разъедающие наше общество, пороки его политической системы и нежелание его политического руководства думать и видеть дальше собствеиного носа никуда не делись. Поэтому актуальность всего, что было написано мною несколько лет назад, не ослабла. И я решил вынести на повестку дня общественной дискуссии в Израиле все то, о чем говорится на страницах этой книги. В ней, например, вы встретите довольно много упоминаний Эуда Барака. Вроде бы, зачем копья ломать, раз пафос критики в его адрес давно утратил актуальность. Но Барак и его окружение оказались у власти в силу политических, идеологических и социальных процессов, ставших предметом анализа в этой книге. Более того. С уходом Барака с политической арены, политика, основанная на его идеологических и социальных предпосылках, проводится в жизнь другими людьми, в том, числе, к огромному сожалению, Ариэлем Шароном. Кстати, события последнего года создали в стране атмосферу, позволившую Бараку предпринять попытку, пусть пока и неудачную, возвращения в большую политику. Да и вообще, полемику я вел и веду не лично с Бараком, Пересом, Шароном или с кем бы то ни было еще, а с политической традицией, которую эти люди представляют.