Ничего личного

Леонидов на всякий случай обернулся, но Татьяны Ивановой в спортивном комплексе уже не было. Должно быть, пошла собирать компромат на собственного мужа. А еще говорят, что муж и жена — одна сатана! Она — сатана. Он тоже не промах. Только разная сатана, вот такая штука получается!

Погодка на улице и впрямь установилась лыжная. Если бы он так не устал, радовался бы жизни. Сбежать, что ли? Рядом шел могучий Серега Барышев, всем своим видом говоря: не получится. До коттеджа они шли не спеша, наслаждаясь свежим, хвойным воздухом и тишиной.

В холле коттеджа Алексея ждал еще один сюрприз: на диване со стаканом апельсинового сока в руке его поджидал двоюродный брат управляющего Саша Иванов.

— Можно вас на два слова, Алексей Алексеевич?

— Это так важно? Я на лыжах собрался.

— Всего на пару минут. Наедине.

— Хорошо. Александра, иди, собирай Сережку и мне приготовь теплые вещи. Чтобы не замерз в лесу. Я сейчас.

Семейка Ивановых начинала Леонидова потихоньку доставать. «Я сейчас пошлю его куда подальше», — мечтательно подумал он, шагая вслед за Ивановым-младшим в комнату номер четырнадцать.

— Ну, а у вас что такого важного есть мне сообщить? — спросил он, присаживаясь на застеленную кровать. — Впрочем, догадываюсь: вы хотите заявить, что видели, как ваш двоюродный брат столкнул с балкона господина коммерческого директора. Верно?

— Не совсем так. Видите ли, я не ночевал в своем номере…

— Это я уже знаю. Где же вас черти носили?

— Дело личное: я был с женщиной и не хотел бы ее в это впутывать.

— Что, так серьезно? Она замужем? Вдова?

— Не надо меня сватать на роль героя-любовника. Я не дурак, понимаю, что ростом не вышел, -усмехнулся Саша Иванов. Алексей слегка обиделся: он был не согласен с тем, что невысокий мужчина не годится на роль героя-любовника. Иванов-младший меж тем продолжал: — Я человек мягкий, добрый, но не дурак, а всякий норовит попользоваться. И мне надоело подо всех ложиться. Короче, я был в боковой комнате. Вернее, сначала в холле, потом Валера вышел из своего номера и сказал, что идет поговорить с Пашей. Я пытался отговорить обоих, но коммерческий директор был сильно пьян, а в таком виде он себя не контролировал. Да братец и неплохо принял и рвался в бой отношения выяснять. Я отговаривал, честное слово! Но брат сказал, что на Пашу управу найдет. Они пошли на балкон. Я же плюнул и ушел к своей девушке: она меня ждала. У меня самого был серьезный разговор. Можно сказать, судьба дальнейшая решалась.

— Ну-ну, — ободрил его Алексей, прокручивая в мозгу: кто такая?

— Когда послышался тот звук, ну, удар, мы сначала ничего не поняли. Подумали, что спьяну ктото стол уронил. Хотя удар был глухой. Через несколько минут я выглянул в холл на всякий случай: там, у стола лежал Паша, а Валера, нагнувшись, у него пульс щупал. Когда меня увидел, то испугался.

— Ничего не сказал?

— Сказал: «Не думай, это не я его толкнул». Вот что сказал. А кто тогда? Больше никого не было. Манцев, правда, спал на диване, в холле, но он был пьян в стельку. Вряд ли чего-нибудь слышал. Голову, во всяком случае, он не поднял.

— Значит, Манцев?

— Да ничего он вам не скажет! Если до сих пор не выразил желания, значит, ничего не помнит. Стал бы он Валеру выгораживать? Он же к Ольге неравнодушен, а та братца просто ненавидит!

— К Минаевой, что ли?

— А то к кому же?

— А она?

— Эта девушка не про нас. Высокого полета птица. Костик зря слюни пускал. У нее он был на коротком поводке, но в роли «давайте будем просто друзьями».

— У Ольги кто-то есть или она в ожидании корабля с алыми парусами? Принца на белой лошади?

— Ну, глупой ее не назовешь. Зачем ей ждать, если можно просто руку протянуть и взять?

— И протянула?

— Наверное. Конкретно никто ничего не знает. Она умеет хранить тайны.

— Не женщина, а клад! — не удержался Алексей.

— Именно, — вздохнул Иванов-младший. Видать, и сам там побывал. Но дальше порога не пустили.

— Не верю, что никто ничего, — покачал головой Алексей. — У вас не офис, а аквариум: все прозрачно. Неужели сплетни не ходили?

— Сплетни… Если каждой сплетне верить… Да и при чем здесь Ольга? Я про Валеру говорю: он убил. Спьяну, конечно, подрались, Паша случайно с балкона упал. Я же говорил ему — не ходи к Валере.

— Не уберегли, значит, начальство, или не очень хотели? Вам-то что за резон кусать кормящую вас руку? Ведь братец для вас благодетель!

— А знаете, как тяжело всю жизнь расплачиваться за благодеяние? Кто-то из философов сказал, что настоящее благодеяние только тогда истинно, когда сделавший его тут же о нем забывает, а принявший помнит всю жизнь. Вот.

— Неплохо. Кто научил?

— Ольга.

— Я смотрю, вы все ее цитируете. А она вас потихоньку жизни учит. Красавица, да еще и умница! Редкое качество! Серебряков недаром сделал ее своей личной секретаршей. Странно, что между ними ничего не было.

— Ольга была к нему слегка неравнодушна. Но она умеет держать себя в руках. Серебрякову же нравились женщины другого типа.

— Я в курсе, — вздохнул Алексей. — Меж тем: куда девушке податься? С такими чувствами, с таким умом? Если она играла, то по крупному.