Ничего личного

— А что мне было, туда, что ли, бежать? -обозлился Манцев. — Я же не знал, что она такая психованная! Когда Валера начал по лестнице спускаться, она, как фурия, выскочила из-за двери. И кинулась на Пашу. Паша сначала испугался, а потом начал смеяться, я же говорю, что он был пьяный! И говорит: «Хорошо, что ты все слышала, ты у нас гордая, сцен устраивать не будешь. Расстанемся по-хорошему. Спасибо за доставленное удовольствие. Причем бесплатное». Тут Ольга ударила его по щеке. А он еще больше начал смеяться. Я, говорит, люблю таких горячих девочек. И она вдруг разозлилась и изо всех сил толкнула его в грудь. А какая бы не удержалась? Паша потерял равновесие и свалился с балкона. Он и так едва на ногах держался. Она не хотела его убивать. В последний момент даже пыталась удержать, схватилась за рубашку. Я слышал, как ткань затрещала. И если бы он не попал случайно виском на этот угол, ничего бы не было. Видно, Бог шельму метит. Ольга испугалась, когда Паша упал, и кинулась к перилам. А тут и Валера спустился. Когда он увидел, что я с дивана поднимаюсь, тоже испугался. Потом Саша и Эльза из боковой комнаты выскочили, Валера сразу закричал: «Это не я, это не я! Костя, скажи, что это не я!» А я сказал, что ничего не слышал и не видел до того момента, как он, то есть Валера, к телу подошел.

— И? — спросил Алексей.

— А все. Валера только сказал: «Все равно вы ничего не докажете». И ушел к себе в люкс. Мы Эльзу спать отправили, а сами с Сашей посидели, подумали, и решили это дело до утра оставить. Мол, на свежую голову все само как-нибудь решится. А Паша не дышал, это точно. Мы проверили. Я ушел к себе, Саша к себе, ну и все.

— Зачем же ты мне сказал, что это Валера его убил? — подала, наконец, голос Серебрякова.

— Ну, вы же знаете, как я к Ольге относился? Ирина Сергеевна! Не мог же я предать любимую девушку?

— Врешь! — закричал Алексей.

— Да вы-то откуда знаете! — голосом человека, оскорбленного в лучших своих чувствах, сказал Манцев.

— Ты на Нору глаз положил! Причем давно!

— Ну и фантазия у вас, господин Леонидов! Да все знают, как я за Ольгой ухаживал! Нора! Даже смешно! Да мы были едва знакомы!

Алексей с обидой посмотрел на Серебрякову: неужели поверит? В холле повисло недоброе молчание.

— Ты записочку-то верни, — сказал Саша Иванов. — А то нехорошо получается.

Он достал из кармана записку. Красивым женским почерком там было написано следующее: «Это я убила. Жить с этим больше не могу. Прощайте. Ольга». А кого убила? Эх, Оля, Оля!

— На, подавись, — сказал он Иванову.

— Вот так-то по-честному, — вздохнул тот, взяв протянутый листок бумаги. — Надо на место вернуть. И не я: общество требует. Как, Ирина Сергеевна?

Та молча кивнула. Иванов пошел в Ольгин номер.

— Я позвоню Норе, — устало сказала Серебрякова. — Надо сказать, что мы задержимся. И выяснить: как там и что? Где мой телефон?

Манцев поспешно кинулся за мобильником, лежащим на углу стола.

«Спешит, выслуживается, — с неприязнью подумал Алексей. — И уже в белых перчатках! Подумать только, какие мы благородные! Не хотели выдавать любимую девушку! А хотели, чтобы во всем подозревали злого управляющего!».

Серебрякова долго и тихо разговаривала по мобильному телефону, остальные напряженно вслушивались. Когда она, наконец, отключила сотовый, раздался высокий женский голос:

— Господи, ну сколько можно! Когда же мы отсюда уедем?! Я домой хочу, понимаете, домой! Детей опять в номерах заперли! Ну сколько можно?

К Юлии Николаевне тут же бросились Корсакова и Наташа Акимцева. «Водички, водички попейте…»

— Женщины, не устраивайте истерик! — жестко сказал Алексей. — У всех нервы на пределе. Скоро все уедем.

— Если мы тут еще на несколько дней останемся, то всю фирму хоронить придется, — мрачно пошутил смазливый Юра.

— Ты-то заткнись! — одернула его Наташа.

— Тихо! — сказал Леонидов. — Самые нервные могут выпить водки и разойтись по своим комнатам.

Его совету последовали Казначеева, Корсакова и Ирина Сергеевна Серебрякова. Увидев, в каком она состоянии, Алексей отозвал Марину Лазаревич и попросил:

— Мариночка, Серебрякову не оставляйте. Посидите с ней, поговорите. У нее стресс. Не представляю, как она за руль сегодня сядет!

— У меня есть права.

— Что?

— Я могу какую-нибудь машину повести или Юра.

— Это хорошо.

— Доберемся. Главное — это уехать отсюда.

Манцев подошел к столу, налил полную рюмку водки, выпил, и потянулся за бутербродом. Увидев это, туда же, к столу направился и Коля. Юра тоже оглянулся на всякий случай, но все были заняты своими переживаниями. И молодой человек приятной наружности присоединился к решившим снять стресс.

— Не люблю покойников, — шепнул он стоявшему рядом Манцеву. — Так это она всех убила? Во баба дает!

— Тише ты, — толкнул его в бок Манцев.

…Приехал лично Семеркин, которому позвонила лично Ирина Сергеевна Серебрякова. Войдя в холл в сопровождении все того же молоденького эксперта, старлей привычно взглянул на угол стола и спросил:

— А где же тело? Уже убрали? Кто разрешил?

— А почему оно должно здесь быть? — поинтересовался Леонидов.

— Как же? У вас тут все с балконов падают!