Ничего личного

Как же она могла прогнать его! Она – мужняя жена, давшая клятву и подписавшая договор. Но правда была не в том, правда была в другом – ей не хотелось его прогонять. Утром все изменится, утром станет больно и обидно до слез, но до рассвета есть еще несколько часов…

Сборы были короткими. Гораздо больше времени ушло на прощание с Марьей, бледной, расстроенной, потерянной.

– Маш, ты как? – Катя обняла ее за плечи.

– Не знаю. – Марья усталым жестом потерла глаза. – Скорее всего, плохо…

– Маш…

– Не надо, Катюша, ты не волнуйся. Я же знала, чем все закончится, я же тертая жизнью баба. Я нигде не пропаду…

– Я тебе позвоню. И в скайпе тебя найду. Хорошо?

Как же так получилось, что Катя, считающая себя знатоком человеческих душ, не разглядела в Марье чудесного и очень ранимого человека? Она видела простоватую, болтливую провинциалку, пытающуюся вскочить в последний вагон уходящего поезда, и пропустила боль и одиночество. Грош ей цена…

За их спинами послышалось деликатное покашливание.

– Маш, поговорить нужно. – Сема нерешительно переминался с ноги на ногу.

– До свидания. – Катя торопливо чмокнула Марью в щеку и, не оборачиваясь, поспешила к машине.

Сема вернулся минут через пятнадцать.

– Все, Лихой, можем ехать. – Он грузно опустился на переднее сиденье, и в зеркальце заднего вида Катя поймала Семин растерянный взгляд.

* * *

Обратная дорога показалась Кате бесконечно длинной. Ехали почти в полном молчании, лишь изредка обмениваясь парой фраз. Каждый думал о своем, и, судя по физически ощутимому напряжению, думы эти были нелегкими. Мужчины сосредоточились на дороге. Несколько раз Андрей уступал руль непривычно мрачному Семе. Катя чувствовала себя лишней в этом сплоченном мужском мирке. Казалось, о ее существовании вообще забыли. Она сидела, бездумно глядя в окно и старательно игнорируя ноющую боль в спине. Очень хотелось лечь, устроиться поудобнее, но из-за какого-то глупого, детского упрямства она продолжала сидеть.

К ночи боль в спине стала невыносимой. Катя порылась в сумочке, достала обезболивающее, запила лекарство теплой минералкой и, наплевав на все и вся, улеглась на заднем сиденье. Она даже не надеялась, что сможет уснуть, но уснула, провалилась в глубокий, без сновидений, сон.

– …Вставай! Приехали! – Кто-то тряс ее за плечи.

Катя с трудом разлепила глаза.

– Приехали. – Лиховцев распахнул дверцу машины, впуская в теплый салон промозглую сырость.

– Куда приехали?

Джип стоял с выключенным двигателем, салон заливал тусклый предрассветный свет. Семы не было.

– Домой мы приехали. Вставай!

Катя выбралась из машины, огляделась. Это был чужой двор и чужой дом.

– Куда ты меня привез?

– Я привез тебя к себе домой. – Лиховцев выгружал из багажника вещи, голос его звучал приглушенно.

– Подожди, – с нее слетели остатки сна, – я думала…

– Что я отвезу тебя к тебе домой? – спросил он, не отвлекаясь от своего занятия.

– Хотелось бы. – Катя поежилась.

– Во-первых, я не знаю, где ты живешь, а во-вторых, у нас уговор. – Лиховцев захлопнул багажник. – За твоими вещами съездим вечером, а пока мне нужен отдых, так что пошли, хватит стоять.

Квартира встретила их гулкой тишиной и застоявшимся воздухом.

– Будь как дома, – сказал Лиховцев и растворился в полутемной утробе жилища.

Через мгновение послышался звук открываемых окон, потянуло свежестью. Катя сбросила кроссовки и осмотрелась. Огромная полупустая квартира казалась нежилой. Было очевидно, что над ее обустройством поработал хороший дизайнер: четкие линии, минимум мебели, максимум свободного пространства – все стильно, продуманно, функционально. Ничего лишнего. Кате нравился минималистский стиль, она была противницей всяких милых побрякушек, вазочек, статуэток и финтифлюшек, но, разглядывая квартиру Лиховцева, вдруг поняла, что финтифлюшки – это еще не самое большое зло, они по крайней мере придают дому индивидуальность и добавляют уюта. Тут не было ни индивидуальности, ни уюта. Номер в дорогом отеле, а не квартира. Ощущение казенности усиливала стерильная чистота и казарменный порядок.

– Эй, иди сюда! – послышалось из глубины квартиры.

Катя послушно двинулась на зов.

– Это твоя спальня. – Лиховцев стоял посреди небольшой комнаты, отделанной в том же духе, что и вся квартира: дорого, стильно и совершенно непригодно для нормальной жизни, во всяком случае, с Катиной точки зрения. – Все необходимое на первое время найдешь в шкафу. Остальное я потом докуплю.

Катя села на низкую, застеленную жемчужно-серым покрывалом кровать.

– Вопросы есть?

Вопросов было много, но Катерина отрицательно мотнула головой.

– Тогда я пошел спать. Детали нашего дальнейшего сосуществования обсудим днем, – сказал он и вышел из комнаты.

Детали сосуществования – вот, оказывается, как это называется. Он с ней собирается не жить, а сосуществовать. А раньше что же у них было? Тоже сосуществование?..