Ничего личного. Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные

«Впервые в истории человечества любой человек может сделать, сказать и купить что угодно», — заявил мне молодой программист на «Провалконе», выразив свою веру в Интернет, столь сказочно спасительный, что он напоминает толкиенистский фэнтези. Но парень ошибается. Не в первый (и не в последний) раз в истории приверженцы чего-либо используют драматичные обороты типа «впервые в истории человечества» для восхваления очередной революции, которая, как оказывается на поверку, не несет с собой ничего нового. Да, децентрализованная Сеть, случайно созданная учеными Полом Бэраном и Робертом Каном в период холодной войны, не имела прецедентов. Да, сегодняшняя экономика с ее фабриками данных во многом отличается от экономики индустриальной эпохи с ее настоящими фабриками. И, да, технологии Интернета коренным образом изменяют способы коммуникации и деловые взаимоотношения между людьми. Но при всей своей новизне эти технологии не изменили роль, которую играют в мире власть и богатство. На самом деле, когда речь идет о важности богатства и влияния, Кремниевая долина остается столь же традиционной, как три тысячи старинных бутылок в знаменитом винном погребе клуба The Battery.

История во многих отношениях повторяет себя. Экономисты из МIT Эндрю Макафи и Эрик Бринолфссон называют сегодняшний цифровой переворот «второй промышленной революцией». «Крутые парни» типа интернет-предпринимателей Трэвиса Каланика и Питера Тиля имеют много общего с баронами-разбойниками эпохи первой промышленной революции. Интернет-монополисты наподобие Google и Amazon всё больше напоминают гигантские транснациональные корпорации индустриальной эпохи. Сегодняшние протесты работников, организованных в профсоюзы, против Amazon, Uber или Airbnb мало чем отличаются от борьбы йоркширских ткачей XVIII в. Наша растущая обеспокоенность в связи с загрязнением «выхлопными данными» становится для цифровой эпохи эквивалентом экологического движения против промышленного загрязнения. Компании поколения Веб 2.0, такие как Facebook, YouTube и Instagram, заново формируют в виде фабрик данных Паноптикон братьев Бентам из XVIII в. А движение «Подсчитай себя» претворяет в жизнь причудливый утилитаристский проект Иеремии Бентама с подсчетом каждого аспекта человеческого существования. Даже ведшиеся в XIX в. дебаты между приверженцами утилитаризма Бентама и либерализма Джона Стюарта Милля по поводу прав индивида сегодня возобновились вокруг «политики либертарианского патернализма», по определению профессора Гарвардской школы права Касса Санстейна, — в виде спора между последователями Милля и Бентама о роли «подталкивания» индивида в мире, где правительство через формирование партнерств с такими компаниями, как Acxiom и Palantir, собирает все больше данных о каждом из нас{644}, а такие компании, как Facebook и OkCupid, проводят секретные эксперименты с целью манипулирования нашим настроением.

Ник Коэн описывает «клёвый капитализм» сетевой эпохи как наше «безграничное будущее»{645}. Но в то время как Пол Бэран, Винт Серф и Тим Бернерс-Ли сознательно проектировали Интернет без центральной структуры, эта распределенная архитектура не была распространена на крайне важные сферы финансов и власти. В этих сферах будущее так же ограничено, как и прошлое. И центр этого будущего находится в Кремниевой долине, месте обитания Майкла Бёрча и других инопланетных властителей нашей цифровой эпохи.

Средство передачи сообщения не является сообщением

В мае 2014 г. я вместе с Алеком Россом, бывшим старшим советником по инновационной политике госсекретаря Хиллари Клинтон и особенно красноречивым апологетом Интернета, выступал в Европейском парламенте в Брюсселе{646}. В этом влиятельном законодательном органе, принявшем ряд самых прогрессивных законов в отношении Интернета, включая закон о «праве на забвение», Росс изложил свое бинарное видение сетевого общества XXI в. В нем, предсказал Росс, вместо прежних различий между правыми и левыми идеологиями, после того как «власть перейдет от иерархий к сетевым сообществам граждан», коренное разграничение проляжет между новым «открытым» и старым «закрытым» обществом.

Но, подобно прочим апологетам Интернета, таким как Джон Перри Барлоу и автор книги «Без их разрешения» Алексис Оганян, Росс ошибочно принимает средство передачи сообщения за само сообщение. «Сначала мы формируем технологии, а потом технологии формируют нас», — предупреждал Маршалл Маклюэн. Отсюда и проистекает ложное предположение о том, что открытая, децентрализованная технология Интернета естественным образом уменьшит в обществе иерархичность и неравноправие. Однако вместо большей открытости и разрушения иерархий нерегулируемое сетевое общество, разрушая прежние центры, усугубляет экономическое и культурное неравенство и порождает цифровое поколение властителей мира. В безграничной сети, может, и коренится новое могущество, но пока что оно наделяет огромным богатством и властью горстку предпринимателей и их компаний.