Ничего личного. Книга 2

– Дата рождения?

– Девятнадцатое июня тысяча девятьсот восемьдесят шестого года.

– Полных лет сколько?

– Двадцать три.

– Преступление?

– Убийство.

– Болезни имеются?

Молчание.

– Я спросил, болезни имеются? Отвечай.

– Нет.

– Аллергии?

– На животных.

– Тогда ты тут точно сдохнешь. Полная тюрьма зверей. – Гогот. – На воле кто есть? Родственники, друзья.

– Нет. Никого.

– Деньги, запрещенные продукты, наркотики тебе может кто-нибудь передавать?

– Я же сказал, что никого нет.

– Значит, свидания тебе не нужны. В тюрьме знакомые имеются?

– Нет.

– Профессия есть?

– Юрист.

– Понятно, чего ты тогда тут прохлаждаешься. Не выгорело, да?

– Не поэтому.

– А мне неинтересно. Будешь сидеть во второй камере блока С. Там у нас все убийцы. А теперь пошел вон.

Амадео шел по тюремному коридору, глядя прямо перед собой. Со всех сторон неслись свист и улюлюканье, подначивание и притворные всхлипывания.

– Ой, какая девочка! Как же ты будешь тут одна?

– Личико-то милое, хочешь быть моей, красотка?

Никаких эмоций. Никакой реакции. Только вперед, не сворачивая. Иного пути нет. Еще несколько шагов – и он увидит свой дом на ближайшие четыре года. Амадео не обращал внимания на выкрики, но они и не думали прекращаться, наоборот – становились громче.

Надзиратель ударил дубинкой по прутьям и рявкнул на заключенных, чтобы заняли свои места и не отвлекали. Те взорвались безудержным смехом.

Ему приказали остановиться у дальней камеры и замереть. Стальные браслеты, стягивающие запястья на протяжении всего пути от здания суда, наконец раскрылись. Решетчатая дверь отъехала в сторону, впуская нового постояльца в дешевый номер.

Двухъярусная кровать. Узкий стол. Унитаз за перегородкой, рядом – раковина. Вот и вся скудная обстановка. Паршивой пятерки не дал бы за эту каморку, усмехнулся про себя он, ощутив легкий приступ клаустрофобии. По крайней мере, тут есть зарешеченное окно.

Амадео стоял спиной к двери, пока она не захлопнулась. Зазвенели ключи, запирая путь к свободе.

Он подошел к кровати и присел на нижний ярус. Здесь было тесновато, первые признаки клаустрофобии уже показывали свои любопытные носы из уголков подсознания, но придется научиться с этим справляться – тут предстоит провести четыре года. И ни днем меньше, согласно постановлению суда. Права досрочного освобождения ему не предоставили, как ни старалась Люсиль Муэрте. Амадео изначально отказался от адвоката и понятия не имел, почему вдруг Люсиль взялась защищать его. Наверняка из уважения к Кристофу, но Амадео же предъявили обвинение в его убийстве!

Как бы там ни было, ей удалось добиться изменения статьи с предумышленного на убийство по неосторожности. Якобы Амадео перепутал лекарства. Ну конечно! Так легко перепутать таблетки с порошком, которому в доме не место! Но он промолчал на суде. Он вообще не желал говорить с кем-либо, и даже когда Люсиль пришла в камеру предварительного заключения, даже не позволил войти.

Он виноват в том, что Лукас опустился до убийства собственного отца, он и только он. Не появись Амадео в их доме, Лукасу некого было бы ненавидеть. Кристоф спокойно отдал бы ему компанию, когда пришло время, и остался жив.

– Это все из-за меня, – прошептал он, запустив пальцы в остриженные волосы. – Из-за меня.

Внезапно кровать слегка вздрогнула. На верхнем ярусе кто-то заворочался, послышался зевок. Амадео вскинул голову.

– О, привет. – Сосед свесился вниз. Темные волосы взъерошены, карие глаза слегка мутные после пробуждения. На носу нашлепка – видимо, кто-то перебил парню нос. – Ты новенький?

– Да. – Амадео улегся на жесткий матрас и отвернулся к стене.

– Ну я, можно сказать, тоже. Только вчера прибыл. Как тебя зовут?

Амадео промолчал, надеясь, что игнорирование заставит надоедливого соседа умолкнуть. Но не тут-то было.

– А ты за что сюда загремел? Я вот случайно одного пристукнул. Я ж боец, подпольный. Был, – тараторил парень, как пулемет, будто давным-давно ни с кем не разговаривал. – Во время последнего боя как следует врезал противнику. А тот брык! И откинулся. И меня сразу в тюрягу.

– Печально, – безучастно проговорил Амадео.

– Ну а ты? – Сосед свесился сильнее и едва не сорвался головой вниз. – В одну камеру двух разных не посадят, и это вообще блок для убийц. Ты кого грохнул?

Амадео перевернулся на спину, и парень осекся. В черных глазах полыхала такая злость, что все провокационные вопросы застряли в горле.

– Да ладно тебе, – выдохнул сосед, плюхаясь обратно на свое место. – Спросить нельзя… Но тебе реально будет легче, если выговоришься.

Амадео молчал, снова отвернувшись к стене.

– Ладно. – Парень укутался в одеяло. – Твое дело.