Ничего себе Россия!

Для тех, кто при словах «Европа», «европейский» сразу падает на колени и молится, наверное, это факт отрадный. Хорошо им живется среди мифов и фантомов. Куда лучше, чем тем, кто понимает грустную правду – нечему там молиться. Мусорным и затхлым ветром давно несет и от европейского театра, и от европейского кинематографа. Где неподражаемый кинематограф Франции, Италии, Германии? Куда делся самобытнейший театр Польши, Венгрии? Руины, помойка! Точно так же, как и у нас, ушли или уходят великие, и точно так же, как у нас, на авансцену выдвигаются ловкие модные конъюнктурщики, якобы эпатирующие публику новой правдой искусства. И точно так же, как и в отечестве, есть у больших европейских городов хорошие бюджеты на культуру, и есть кому их осваивать, бодро докладывая по начальству о совершенной необходимости прекрасных новых театральных и кинофестивалей. И не молиться надо на эту выродившуюся и деградировавшую культуру, не подражать ее модным охвостьям, а – противостоять. Но за это, конечно, никаких премий не будет…

Кирилл Серебренников, видимо, неплохо совпадает с дегенерацией европейского театра и кинематографа. Маленький замкнутый мирок, отсутствие всяких идей, театрализованное кривляние, повышенное внимание к физиологическим отправлениям человека при полном отсутствии человеческого «верха» (разума, чувств), социальное безразличие, вульгарное шутовство – всё это близко и понятно европейскому мещанству. Которое обожествило само себя и уже принялось от тоски и скуки само себя пожирать, как тот парень из Германии, что искал по Интернету, кто бы его убил и съел, и без труда нашел. Прекрасный сюжет для нового фильма Кирилла Серебренникова!

Видимо, для правильного восприятия картины «Изображая жертву» нужен особый контекст. Если русскоязычный россиянин забежал после работы в кино посмотреть этот фильм, то он в лучшем случае пожмет плечами. Развлечься ему не удастся (нет ни захватывающего сюжета, ни красивых женщин, ни пейзажей, ни трюков), воспарить духом и задуматься о смысле жизни тоже не получится (в картине ни мыслей о жизни, ни правды быта нет). А вот если смотреть «Изображая жертву», как смотрело жюри «Кинотавра» – после убедительного завтрака, под плеск Черного моря, или, подобно анонимному жюри Римского фестиваля, попивая винцо под сенью Вечного города, то, очевидно, наступает некий резонанс. Видимо, на сытую душу, в обстановке покоя и безделья, всё происходящее в картине веселит и забавляет. Ну, бесятся, корчатся и матерятся некоторое недолгое время на экране какие-то уроды – еще глупее, гаже и бессмысленнее, чем ты сам. Приятно посмотреть!

Так ли это? Или нет? В следующей статье мы продолжим разгадывать «тайну Кирилла Серебренникова»…

Тайна г-на Серебренникова раскрыта

В течение октября на сцене театра «Современник» шли премьерные спектакли под названием «Антоний amp; Клеопатра. Версия» – новый шедевр режиссера К. Серебренникова. Посмотрев его, я убедилась: тайна г-на Серебренникова раскрыта.

«Антоний amp; Клеопатра», как сообщено на афише – это пьеса О. Богаева и К. Серебренникова по мотивам У. Шекспира. Согласиться с этим трудно. Насколько можно было понять из дурного балагана, мельтешившего на сцене, перед зрителем предстает дайджест именно пьесы У. Шекспира (в переводе то М. Донского, то О. Сороки), с основным составом тех же действующих лиц, с тем же сюжетом и массивом шекспировских белых стихов, которые извергаются из уст актеров, как плохо переваренная пища.

Правда, иногда в пьесу вставлены кусочки какой-то отсебятины, с использованием вульгарной лексики («шлюха», «член» и тому подобное) – это, видимо, и есть плоды трудов Богаева и Серебренникова. Новая версия шекспировской трагедии состоит в том, что предельно ясная, великолепно сделанная пьеса, от сокращений и бессмысленных вставок кажется каким-то бредом непонятно о чем.

Пытаясь постигнуть этот бред, критики нагрузили спектакль собственными домыслами, приписав ему антиисламский пафос и античеченские настроения. Ничего подобного режиссер, разумеется, не имел в виду. Если враг Цезаря, Секст Помпей, появляется у него на экране, стилизованный под чеченского полевого командира, с автоматом, в камуфляже и с характерным акцентом, то это происходит оттого лишь, что Серебренников не знает и знать не хочет, кто такой Секст Помпей, почему он воюет с Римом, и вообще что происходит в пьесе Шекспира. Ему нужно хоть как-то оформить происходящее на сцене, вот он и берет самую расхожую, всем знакомую картинку: террорист в камуфляже. Если нужно представить образ государства, берется такая же современная картинка: люди в пиджаках, и среди них «Цезарь» (Иван Стебунов) – маленький механический человечек, чья манера речи слегка, чуть-чуть пародирует путинскую. Это зрителю известно, понятно. А что такое Рим и Египет – надо объяснять, искать образы, соображать. А соображать нынче в театре особо никому не охота – ни творцам, ни зрителям.