Ничего себе Россия!

Деньги – это хорошо, и ремонт – это прекрасно, и новые сцены – превосходно. А когда будем думать о творчестве, товарищи мастера искусств? Когда будем поднимать из руин оперную режиссуру, когда решительно поставим заслон перед дилетантами и откровенными жуликами, пытающимися прорваться на главные сцены? Когда будем сознательно выстраивать труппу, ценить таланты, искать их, а найдя, холить и лелеять?

Из всех бывших «императорских» театров, более всего думает о творчестве Малый театр, под руководством Юрия Соломина. Так у него и ремонт поскромнее, чем у всех, и «наверху» его не видать не слыхать, и прикормленные критики не вопят про большие победы, наоборот, смеют замахиваться даже на А. Н. Островского, гениальную пьесу которого «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» недавно поставили в Малом…

Вот такой грустный выбор – или «имперские амбиции», воинственный захват денег и пространств, или серьезная, достойная творческая жизнь.

А чтобы все вместе – этого, наверное, на Руси быть не может.

Часть 3 Второе блюдо и еще сто, пожалуйста

После бала

Пятидесятилетний юбилей театра «Современник» миновал. Розданы высокие награды, сказаны красивые слова. Те, кто считает, что театр сегодня процветает полностью и абсолютно, летя от победы к победе – высказались. Нельзя ли теперь и тем, кто считает иначе, молвить словечко?

Череду юбилейных спектаклей «Современника» открыла премьера под загадочным названием «Америка. Часть вторая». Пьеса Биляны Срблянович, режиссер Нина Чусова. Я побывала там, и два коротких действия показались мне адской пыткой.

Спектакль хорошо оснащен в техническом отношении, видно, как зажиточно живет нынче театр. Шутка ли – стоит задник из двадцати семи мониторов. Мигают огоньки реклам, изображается жизнь то элитного дома, то бара, то подземки. Герои поминутно пляшут, подпрыгивают, дергаются, никакого тебе скучного бытовизма. Вроде как шоу. Но о чем это?

А ни о чем. Удивительным образом техническая оснащенность этого спектакля сочетается с поразительным сущностным убожеством. Невозможно найти хоть какие-то следы умственной жизни человека. Весь человеческий «верх» (разум, душа) словно срезан – остался только «низ». Персонажи охотно вращают бедрами, опрокидывают стаканчики в баре, нюхают кокаин. Все женщины двигаются, как дешевые шлюхи, все мужчины что-то говорят с тупым выражением лица, точно кретины. Герои часто посещают уборную, что режиссер специально подчеркивает определенными звуками. Ни психологии, ни общения. Так плохо не играют ни в русской провинции, ни в Петербурге. То есть и там, бывает, играют плохо – но без этой нахальной, самодовольной развязности, когда человек без всякого права на то держит и подает себя, словно суперзвезда. Это вот что-то сугубо столичное. В персонажах «Америки», в этих человекообразных кривляках, нет ничего привлекательного. Такое впечатление, что режиссер вообще смотрит на людей и жизнь с насмешливой брезгливостью, так ей скучно. Зачем же заниматься театром-то, в таком печальном случае? Нет, я, наверное, ошибаюсь, и спектакль столь низкого качества возник в афише прославленного театра по каким-то идейным соображениям. Может, это сатира такая на американский образ жизни?

Известно, что «Современник» имел в этой пошлой и бездуховной стране большой успех. Ну, вот теперь и поблагодарил Америку, так сказать, в русском стиле…

Для того чтобы высмеять американский образ жизни, надо, однако, иметь на это хотя бы художественное право – в виде таланта. Есть ли он у драматурга Срблянович, не знаю, в режиссуре Чусовой непонятен даже сюжет пьесы. А вот на вопрос, есть ли талант у режиссера Чусовой, могу дать свой личный ответ. Нету никакого.

Назначенный модным режиссер не владеет главными профессиональными умениями. Она не умеет анализировать пьесу, и любая пьеса в трактовке Чусовой, будь то Мольер, Гоголь, Островский или Срблянович – это галиматья. Галиматья без начала и конца. Этот загадочный режиссер не обладает искусством мизансценирования – расположения фигур в пространстве. Персонажи «Америки» беспомощно толкутся на авансцене, не зная, куда девать руки и ноги. Чусова, наконец, не умеет работать с актерами, втискивая любую индивидуальность в один и тот же разболтанный, карикатурный рисунок. Почему столь мало умеющий человек получил такой большой объем внимания к своей деятельности? На каком основании его поделками интересуются серьезные театры, с историей, с репутацией?