Ничего святого

и в пушках вековые тромбы,

но есть ушанки, сука — на!

Они ещё мощней, чем бомбы.

Летят прицельно из Кремля,

фигак — накрыли пол-ИГИЛа,

ведь там же русская земля,

что вечно всем врагам могила.

Попробуй только замайдань —

закусишь нашу кепку салом.

Расклад такой — не платишь дань?

Лови фуражкой по сусалам!

Кто нашей поступи стальной

не помнит памятью короткой,

того —

и с ним весь шар земной —

накроем русскою пилоткой.

(русобесие)

Как только вам не намекали!

Варили у Кремля хинкали,

и бранч в кафе отеля ritz,

и лэйбл boss на клатчах жриц,

что ходят с бюстами большими.

То смузи пить, то есть сашими,

и спорил с Вассерманом Друзь —

а вы всё — Русь! Святая Русь!

(национальные перспективы)

Бери калаш, братан, не ссы —

швейцарцы отдадут часы,

у немцев конфискуем тачки,

французы наготовят жрачки,

голландцы, ясен пень — травы,

испанцы выкопают рвы,

и мы у каждого у рва —

врага отбуцкаем сперва,

потом крутых — едалом в ров,

а остальных — пасти коров.

А сами — в Кремль, на важный сход,

а то там царь заждался од.

(ценовая политика)

Люблю вождя премудрые ходы,

и власть его во всём приемлю кротко,

и если вдруг подорожала водка —

то, значит, надо меньше есть еды.

Да кто же сытым бегает в атаку?

У сытых только бабы на уме,

а нам ведь противостоять чуме,

подобно Сербии, Вьетнаму и Ираку.

А если брать на грудь без огурца

(их килограмм дороже, чем бутылка) —

то так в душе вдруг радостно и пылко,

что даже лёжа превращаешься в бойца.

(почвенник)

Все давно свалили в город,

поступили в институт,

только я был так упорот,

что остался дома, тут —

Одинокий, нелюдимый,

вечно с пеной на губах —

слушал, как в земле родимой

предки вертятся в гробах,

Бил баклуши смертным боем,

жил продажей квот и вод,

пел невнятное запоем

про князей и воевод,

И считал себя поэтом.

Выражаясь наугад

и проникшись лунным светом,

стал духовностью богат

Так, что, в небо указуя,

достаю перстом до звёзд...

Да, люблю порой козу я,

но не дома и не в пост.

(врёшь не возьмёшь)

Из далёких забугорий,

из враждебных королевств

нас лишали категорий,

наших качеств и естеств.

Из дремучей рощи-чащи,

с остромысых островов

вещи нам везли кричащи

и пакетики кайфов.

Но не сломишь нас весельем,

не задавишь текстилём!

Мы сильны народным зельем —

соловьиным киселём.

(пастораль)

Ровно вспоротое горло,

мозг, размазанный по стенке,

В теле шайбы, гвозди, свёрла,

перебитые коленки,

Очень, очень крови много —

прям фонтан из-под ребра...

Больше ада ради бога,

ради мира и добра.

(причина)

Когда б не за морем враги,

что вечно лезут тут и гадят,

то были б мы совсем други́ —

и я, и дед, и прапрапрадед —

трудолюбивы и трезвы,

честны моралью голубиной...

А так колбасит нас, увы,

и мы с похмелья и с дубиной.

(импортозамещение)

На подоконнике кухонном

растишь теперь зелёный лук ты —

зимой легко заменит он нам

все экзотические фрукты.

Полсотни банок закатала —

томаты, свёкла и капуста,

и сразу как-то легче стало —

и правда, классно же на вкус-то.

В подвале, где тепло и сыро,

уже развёрнута грибница —

грибы питательнее сыра,

и мясо нам не пригодится.

А по соседству с батареей

степенно вызревает брага.

Так томно, так тепло в ведре ей,

и тут же вялится навага.

А вот — настой ольховых почек,

а вот — на скорлупе ореха,

а это — травочка для почек,

а это тайная — для смеха.

Да много ль нам, привычным, надо?

Щепотку, толику, горбушку...

Я рад тебе, и ты мне рада,

и враг нас не возьмёт на пушку.

(картография)

Вам с карты мира не стереть

страну с названьем гордым Русь!

Урежь её хотя б на треть —

и я той картой подотрусь.

Она — простой бумаги клок

без двух мощнейших букв РФ,

что нашей самости залог,

что все трепещут, офигев.

И если, ластиком грозя,

над ней склонится супостат,

то сразу он поймёт — нельзя!

Ведь мы не Грузия, не Чад,

Не Украина, не Судан.

Для нас граница — не черта,

нам этот контур Богом дан

навеки, а не на черта.

(коммент)

Читаю блоги, сатанея:

тот — провокатор, тот — клеврет!

Одна сплошная ахинея

и лютый беспонтовый бред!

Нормальной правды нет ни слова,

всё набекрень, наоборот,

и я бы наказал сурово

всех, кто не любит наш народ.

Всех оскорбивших День Победы,

поправших слёзы русских вдов —

от них все кризисы и беды,

от них, от немцев и жидов.

Они с молок снимают пенки,

они лелеют тайный план.

Таких и Сталин ставил к стенке,

и Пиночет, и куклуксклан…

А мир стоит на грани прорвы,

и скоро просто так не взбздни,

и тут уж не вступайте в спор вы!

Тут — или мы, или они.

(ток-шоу)

Всё имеет в жизни сцену.

Мы устраиваем цену

и играем как по нотам.

Мир жесток, и нам темно там —

в нашем дальнем безрубежье,

где углы всегда медвежьи,

где, бывало, втихомолку

и барану дашь, и волку,

где, от жалости сомлев,

даже раз случился лев.

И теперь, когда Малахов —

больше охов, больше ахов!

Не простим и не забудем

ни загубленную грудь им,

ни пустую старость им

не забудем, не простим!

(казарменный юмор)

Малахольные внуки Бандеры,

не смешите мои искандеры.

Надувные британские львы,

не смешите мои булавы!

Белый дом, разве это интриги?

Не смеши мои яки и миги!

Талибан, пощади, не смеши!

Мои грады, мои калаши,

мои танки, линкоры, подлодки