Ничей

— Да. Перебор по бракованным, вроде на пять штук. Он хотел этих людей живьем привести, которые за него расписывались, а его и слушать не стали.

— В суд пойдет?

— Ага, пойдет. Вплоть до Верховного и Конституционного, — и Георгий Александрович витиевато выругался.

Мы помолчали, как будто чтя память яркого политика.

— Ты за наши подписи уверен? — задал главный вопрос кандидат.

— Уверен, — без промедления сказал я и ощутил мерзкий холодок в животе.

— Головой ручаешься?

— Ручаюсь.

— Знаешь, почему я тебя пригласил в начальники штаба? — неожиданно спросил Макеев. И сам себе ответил. — Потому что ты не зассышь.

Я так сразу и не нашелся, чем крыть. Он одернул пиджак и толкнул перед собой дверь.

— Ну, всё. Давай заверять листы.

Вплоть до половины четвертого у нас в подвале кипела творческая работа. Георгий Александрович и Андрей с Ириной сидели рядком за длинным-предлинным столом. Андрей передавал кандидату лист, тот цепко проглядывал его и расписывался внизу, в специальной графе. Далее Ирина подшивала лист в картонную папку. В определенный момент Андрей произносил: «Стоп!», и папку заменяли на новую. Готовые папки складывали стопкой, на приставную тумбочку. Напротив тумбочки сидел на офисном стуле Фурсов и обозревал происходящее. Игорь с Татьяной так и не прибыли.

Ровно в пятнадцать тридцать Андрей громко сказал: «Шабаш!» Листов больше не осталось. Еще с полчаса папки энергично прошивали ботиночными шнурками, купленными в киоске напротив. С тыльной стороны их снабжали бумажными наклейками, на которых Макеев тоже расписался. Потом все папки загрузили в объемистый пластиковый пакет, который тут же перешел в ведение Фурсова.

— Ты останься, — сказал мне Георгий Александрович, когда мы всей процессией поднялись на свет Божий. — Лишний раз не мозоль им глаза.

И я остался.

В избирком на джипе Макеева вместе с кандидатом отправился Фурсов с Андреем. За рулем сидел музыкальный Ваня, сегодня тоже принарядившийся в костюм, но без галстука. Я его видел таким впервые и даже глазам своим не поверил.

За всё время ожидания мне трижды позвонил Игорь, но я не стал отвечать ему. Позже пыталась дозвониться Татьяна. Я смотрел на светящийся дисплей телефона и рассеянно улыбался. Затем последовал звонок от Наталии.

— Мяу, — сказал я в трубку.

— И это наш начальник, — ненатурально возмутилась она.

— Езжай домой, отпускаю.

— Новости есть?

— Не будет сегодня новостей. Только сдадутся, и всё.

— Неохота мне домой, — призналась Наталия.

— А как же муж?

— Объелся груш. Приезжай ты ко мне в офис.

— Мне ребят дождаться надо, — ответил я.

— Дождись, а потом приезжай. Хорошо? — попросила она.

Часы на стене в тихом офисе тикали довольно громко. Днем, в разговорах и суете, я этого не замечал. На потолке дрожала светлая полоса от прожектора, который освещал автостоянку рядом с домом. Но это были мелкие неудобства. Рядом под пледом посапывала Наталия, и я понимал, что мне уже много месяцев не было так тепло и спокойно.

Когда мой телефон заиграл гимн Лиги чемпионов, я нутром почувствовал, что это Андрей. Его, как официального представителя, должны были первым известить о решении комиссии. Пауза после сдачи документов тянулась второй день. Георгий Александрович не стал больше слушать никого и ничего, отложил решение любых вопросов и скрылся у себя в районе. Он даже не позвонил мне, чтобы снова поделиться впечатлениями от статьи про Юрина.

— Да! — крикнул я, видя, что не ошибся.

— Алексей Николаевич, пляши, — раздался хрипловатый голос Андрея.

— Говори, не тяни! — заорал я.

— Решение положительное, — выпалил он.

— Ура-а-а! — завопила Наталия, при Володе и Фурсове кидаясь мне на шею, как будто я забил решающий гол в финале.

— Забраковали всего две подписи, я не стал за них спорить, — продолжал Андрей, но его уже было плохо слышно.

— Приезжай прямо сейчас! Тачку лови и приезжай! — скомандовал я, едва удерживая и телефон, и Наталию, и Володю.

Хорошо еще, что Фурсов не бросился обниматься.

— Кандидату ты доложишь? — еле донеслось до меня.

— Доложу, езжай в офис!

Придерживая Наталию за талию, я набрал номер Макеева. Стараясь не перебрать с эмоциями, глубоко вдохнул, выдохнул и сказал:

— Я вас поздравляю, Георгий Александрович. Один этап мы прошли.

Он не отвечал так долго, только молчал и дышал в микрофон, что я почти испугался. Потом я услышал:

— Ну, сегодня ты на коне. Передавай всем мое спасибо. Завтра к девяти приеду и продолжим.

Контрастный душ и очень крепкий кофе практически убили во мне следы вчерашнего празднования. Я надел чистую рубашку в полоску, облачился во всё остальное, полагавшееся по званию, и легко спустился к подъезду, где меня уже ждал Фурсов на своем внедорожнике.

— Придется машину в сервис отдать, — сказал он, выруливая со двора. — Ездим уже на честном слове.

— Ничего, сейчас водителей наймем со своим транспортом, — утешил я его.

Кандидат сегодня был пунктуален. Он бодро поздоровался с каждым, еще раз тепло поблагодарил меня и других участников концессии. Затем по своему обыкновению мотнул головой, предлагая мне уединиться.