Ничей

— Иди в оппозицию. Примкни к Алисе, если она еще на кухне.

Бакаев только сморщился.

— А-а, мы это уже проходили. Я ведь сейчас Достоевского перечитываю, «Бесов». Предвидел Федор Михайлович, куда вляпаемся. И как было сказано! Затуманится Русь, заплачет по старым богам…

— Можно потише? Мне звонить надо, — вмешался Эрик.

— Что у тебя на личном фронте? — шепотом спросил я Бакаева.

— Одно и то же, — так же тихо поведал он. — Им лишь бы вытянуть из нас всё, что можно и нельзя. Самки. Хищницы!

— Может, тупо за бабки дешевле выйдет? И на фиг уже все формальные обязательства?

— А что? Тоже мысль. Только бабки где взять?

Солнце еще выше поднялось над Москвой, и в издательском доме наконец закипела работа. Последней в редакцию пожаловала Нонна Ивановна, зам главного редактора по творчеству. Как всегда, лицо у нее было то ли заспанное, то ли просто недовольное. Женская часть коллектива тут же, вместе с ней, удалилась на перекур. Я в тишине навел завершающий лоск на интервью и выслал его в пресс-службу «космического» начальника с Шаболовки. От себя присовокупил мольбу о скорейшем прочтении и согласовании.

Дверь снова отворилась, к нам в кабинет заглянула девушка Юля, недавно назначенная отвечать за связи с госструктурами.

— А где все? — спросила она.

— А мы кто? — уточнил я.

— Ой, да я про Нонну хотела узнать.

— Курит, здоровье губит. Тебе она зачем?

— Посоветоваться надо. Я с утра уже в мыле, — зачастила Юля. — Шеф дал указание выяснить, у кого нет виз.

— Каких виз? Для чего?

— Ты как будто жизнью компании не живешь, — попеняла мне она. — В октябре большая поездка запланирована. Везем делегацию Совета счетоводов в Голландию, по обмену опытом.

Я только воздел руки к небу. Совет счетоводов России (сокращенно ССР) был нашим поистине стратегическим партнером. Входили в него почти все главные счетоводы регионов и больших городов. От связей с ними зависели и подписка, и львиная доля платных публикаций. Наше руководство обхаживало их, как древние женихи царицу Семирамиду. Верховодила в Совете на правах основательницы депутат Госдумы со стажем Наина Степановна Грузилова, дама капризная и опасно переменчивая. Она жутко ревновала нас как раз к тому народному избраннику, чей опус отлеживался в резерве и мог быть пущен в ход в случае кризиса с обложкой.

— Ну и что с визами? — вежливо поинтересовался я.

Тут с шумом завалились наши дамы. Вдохнув никотина, они буквально воспрянули к жизни.

— Нонна, у меня беда! Я скоро уже свихнусь, — переключилась на мою непосредственную начальницу Юля.

— Что с тобой, солнце мое? — милостиво снизошла до нее Нонна.

— Мне надо связаться с посольством Голландии, — начала рассказывать Юля. — И ты представляешь, нет в Москве такого посольства! Нет, и всё.

— Да ладно, — не поверил Эрик, сидевший рядом со мной.

— Правда!

— Не может быть. Это ведь не Гондурас какой-нибудь.

— Гондурас, Гондурас в сердце каждого из нас, — тихонько пропел я.

Юля сердито посмотрела на меня из-под пышных бровей.

— Вам хорошо подкалывать, а мне на доклад к Вэ-Гэ через час.

Вэ-Гэ мы часто между собой звали шефа.

— А как ты ищешь? — встряла Нонна.

— Обыкновенно. Ввожу в поисковик слова «посольство Голландии», а он мне выдает полный ноль.

Эрик внимательно посмотрел на Юлю.

— А ты не пробовала вводить «посольство Королевства Нидерланды»? — аккуратно спросил он.

— Какие Нидерланды? — не поняла она.

— Государство так называется, официально.

Далее случилась немая сцена, как в театре.

Когда голландский вопрос был урегулирован, все разбрелись по рабочим местам и уткнулись в мониторы. Нонна углубилась в электронный план номера, потом неприветливо спросила меня:

— Что с твоим интервью?

— Уже отправил.

— Поторопи их, только вежливее.

— Уже поторопил.

С замом по творчеству у меня были непростые отношения. Поначалу всё развивалось нормально, однако с определенного момента между нами словно пробежала черная кошка. Подозреваю, что доброжелатели напели Нонне про мои якобы имеющие место нездоровые амбиции. Она, хотя и держалась очень уверенно, втайне, по-моему, переживала за свою должность. Предыдущий, еще до меня и до нее, состав редакции был зачищен под корень из-за бесконечных задержек со сдачей номера. Обходительный Вэ-Гэ долго терпел это безобразие, но затем махнул шашкой как следует.

Кажется, Нонна подозревала, что подобная история может произойти и с нами. Или для начала с ней. Некую устойчивость ее положению придавал муж, важная шишка — член редколлегии всероссийской ежедневной газеты. Эта газета ранее воспитывала молодежь в духе преданности делу Ленина, позднее перестроилась в бульварный листок, а дальше прониклась ярой любовью к национальному лидеру, не утратив элемента бульварности. Теперешний формат издания мои оппозиционно настроенные приятели-журналисты определяли так: «Про лидера и сиськи».

— Так, мальчики и девочки, — нарушила общее молчание Нонна, — бухгалтерия требует общего отчета о командировках. Иначе меня в Голландию не пустят.

— Ничего, тогда поедешь в Нидерланды, — пошутил я.

Шутка не была принята.