Ничей

Я освободил ей дорогу и проследовал обратно в редакцию. Туда как раз подтянулась наш боевой корректор Настасья Кирилловна, и мы с ней тепло приветствовали друг друга. Она сотрудничала с журналом по договору подряда, и график у нее был очень гибкий. Впрочем, вполне адекватный зарплате.

— Нонна вас не дергает? — спросила она.

— Вроде нет пока.

— Хорошо. Вы уж ей сильно не перечьте, — присоветовала Настасья Кирилловна.

— Постараюсь, но сущность-то моя всё равно наружу лезет.

— Нашу сущность не задушишь, не убьешь, — она вздохнула.

Настасья Кирилловна мигрировала к нам из огромного орденоносного издательства, которое почти полностью скопытилось в условиях рынка. Ему она посвятила добрых двадцать лет жизни, если не больше. Была она истинной, коренной москвичкой из интеллигентной семьи и отлично знала свое дело. Вполне могла бы работать редактором: во всяком случае, текст чувствовала превосходно, подмечая малейшие литературные огрехи. За последнее, как и за острый язычок, ее недолюбливала Нонна, а заодно с Нонной закадычные подруги зама по творчеству.

Наша фирма по кадровому составу была, пожалуй, не совсем типичной для Москвы. Явное большинство в ней составляли такие же мигранты, как я. По ним свободно можно было изучать географию страны. Нонна перебралась в столицу из своей Удмуртии примерно в одно время с шефом и начинала карьеру в ежеквартальном листке для счетоводов второго разряда. Далее случился в ее жизни банк средней руки с его пресс-службой (подозреваю, что без протекции мужа не обошлось), и только затем судьба свела с «Вестником». Она явно стремилась окружить себя надежными людьми, а таковыми в ее представлении являлись однокурсницы-землячки. Одна этим летом ушла в декрет, и на опустевшее место была тотчас принята другая, служившая ранее в некоем республиканском госучреждении.

В отношениях с обеими я тщательно выдерживал дистанцию, избегая любой откровенности. Об их профессиональных качествах я был невысокого мнения, но к качеству в нашем глянце для начальства предъявлялись довольно щадящие требования. Правда, порой моя гадская сущность действительно не выдерживала, и под сводами редакции звучали шуточки, крайне неприятные удмуртской диаспоре. Зато Настасье Кирилловне мои словесные упражнения, равно как и манера письма, приходились очень даже по душе.

— Вам надо бы свое резюме куда-нибудь закинуть, — тихонько сказала мне Настасья Кирилловна, когда Эрик отлучился из помещения.

Дизайнер Тимофей, окопавшийся в углу, как обычно, не расставался с наушниками. Параллельно он верстал статью с кучей графиков и диаграмм, показывающих, как неуклонно растут наши рублевые и валютные резервы благодаря мудрой, до миллиметра выверенной политике Главного счетоводства страны.

— Куда? С улицы не возьмут, — я пожал плечами.

— Разве вы с улицы? В «Негоциант» хотя бы попробуйте, им нужны талантливые ребята. Какие у них заголовки! Красота.

— Закидывал, даже с редактором отдела общался.

— И что же?

— Культурно дали понять, что не нужен, годы не те. За нос не водили, отдаю должное.

— Очень жаль. Но вы всё равно ищите, не переставайте, — Настасья Кирилловна полезла в сумку и достала оттуда шоколадный батончик с орехами. — Возьмите, для мозгов полезно.

— А вы?

— Берите-берите, у меня два бутерброда с колбасой. Мне их осилить надо. Не обратно же домой нести?

Благополучно завершив свои дела до появления Нонны, я выслал оба файла Вячеславу Вячеславовичу и тут же получил подтверждение, что моя корреспонденция доставлена адресату. Почти одновременно с этим пришло смс от Марины. Она интересовалась моими планами на утро четверга, когда у нее завершалось очередное дежурство. Я игриво ответил ей в том духе, что раннее пробуждение, как и позднее засыпание, для меня не проблема. Мы обменялись виртуальными улыбочками, после чего наметили новое свидание в Сокольниках на половину девятого.

Нонна зашла в редакцию без пяти двенадцать. Само собой, погружению в процесс творчества опять предшествовал обстоятельный перекур. После его завершения подруги обсудили последние скидки на одежду и обувь, а также на посещение ресторана «Пони», который функционировал на Большой Кафтанной рядом с нашей обителью. Наконец, когда наиболее актуальные темы были исчерпаны, настал-таки черед материалов, идущих в номер. Нонна, тяжко вздохнув, взялась за текст, присланный из очередного областного счетоводства и уже обработанный ее бывшей однокурсницей.

— Инна, ты читала материал? — спросила она через несколько минут.

Подруга вскинула голову.

— Читала. А что не так?

— Я процитирую, ты просто послушай. Готова? «Наш финансовый орган уверенно смотрит в будущее». Конец цитаты.

Мы с Эриком прыснули, Настасья Кирилловна была в полном восторге.

— Ну и что? — растерянно ответила Инна.

— Я, конечно, всё понимаю. Мы пишем в основном на канцелярском языке. Но не до такой же степени!

— Я сокращала, но подумала, что, может, так и надо, — пробормотала в свое оправдание наш второй редактор-эксперт.

Инна смотрела в клавиатуру, не поднимая глаз.