Ничейной земли не бывает

На лице бездетной фрау Кристиан появилось выражение нетерпимости и упрека. По-девичьи полные губы кассирши постепенно растянулись в ширину, затем она их крепко сжала, а потом слегка приоткрыла рот. Глядя на нее, можно было подумать, что она беззвучно ругается.

— У нас сложилось такое мнение, — громко и решительно начала фрау Купце, — что ваша дочь намерена разбить одну семью…

Эта фраза так подействовала на Гудрун Шанц, что она даже отодвинулась от двери, на мгновение открыв женщинам дорогу в дом, однако тут же вернулась на место. Она вспомнила вчерашний день, вспомнила, как в комнату вошел Стефан, а позади брата, легонько подталкивая его к матери, шла Фридерика. Это она разыскала парнишку и привезла его домой. За это мать простила дочери все.

— Я не знаю, куда ушла Фридерика и когда вернется, так что ждать ее нет никакого смысла.

Когда фрау Кристиан услышала эти слова, губы ее побледнели и стали почти безжизненными.

— Письмо, которое она получила, — начала объяснять фрау Купце, — имеет очень важное значение. Я полагаю, что вы, как мать, заинтересованы, чтобы мы дождались вашей дочери. Разве мы не можем подождать ее вместе с вами?

— Нет, — решительно проговорила Гудрун. — Поймите меня правильно, я не… — Она подняла плечи и замолчала, не желая больше ничего объяснять этим женщинам.

В душе Гудрун понимала их — недаром до сих пор она ни одну из них ни разу не упрекнула в том, что они вмешиваются в личные дела ее дочери. Однако, понимая этих женщин, она не хотела, чтобы они встретились с Фридерикой, ведь для них девушка была чужой.

С того дня как начались учения, Гудрун многое пережила, многое прочувствовала, но разве могла она все это объяснить женщинам, которые вряд ли поняли бы ее. И все-таки Гудрун хотелось сказать этим трем посетительницам что-нибудь такое, чтобы они поняли ее состояние и подумали об этом, идя домой.

— Уважаемые женщины, — проговорила она, — а не лучше ли будет, если мы, моя дочь и я, сами во всем разберемся? Ведь это в первую очередь касается нас.

— Ну, что я вам говорила?! — воскликнула фрау Кристиан, обращаясь к своим спутницам. — Перед нами глухая стена. Человек, который мирился с таким образом жизни своей дочери не один год, никогда не поймет нас!

— Но это ведь… совсем не так! — возразила Гудрун кассирше.

Однако фрау Кристиан уже повернулась и направилась к садовой калитке. Сделав несколько шагов, она остановилась и бросила:

— В таком случае мы будем вынуждены обратиться в другое место, и обратиться вполне официально!

— Бросьте вы это, прошу вас… Что вы знаете о моей дочери?

— А вы сами что знаете? — спросила фрау Ляйхзенринг. — Что вы-то знаете о ней?

Следом за кассиршей и остальные женщины направились к калитке.

— Я вас очень прошу, оставьте нас в покое! — взмолилась Гудрун Шанц.

Спустившись со ступенек, фрау Кунце остановилась:

— Вы хотите, чтобы вас оставили в покое, а вот ваша дочь кое-кого не оставляет в покое, а ведь майор Виттенбек женат, к тому же у него есть сын.

Фрау Ляйхзенринг, словно в подтверждение этих слов, кивнула. Женщины, не попрощавшись, вышли на улицу, громко хлопнув калиткой.

Гудрун Шанц смотрела им вслед. Ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь обернулся. Словно угадав ее желание, фрау Ляйхзенринг не только оглянулась, но и остановилась и посмотрела на нее. Потом, недоуменно пожав плечами, пошла за своими подругами.

Гудрун Шанц прислонилась к косяку двери. Улица была пуста, шаги трех женщин уже стихли. Фрау Шанц почувствовала себя оскорбленной…

Примерно через час с прогулки вернулась Фридерика. Она ходила в лес к своей березке. Кора деревца в темноте казалась особенно светлой. Почки на березе налились, она заметно подросла.

Даже вернувшись домой, Фридерика все еще ощущала запах влажного весеннего леса. Войдя в свою комнату, она блаженно улыбнулась, зажгла свечу, поставила на проигрыватель любимую пластинку, уселась поудобнее в кресло и уже в который раз взяла в руки письмо. Она представляла, как войдет вслед за Виттенбеком в зал для танцев. Все будут смотреть на нее, а она — на него. Как он поведет себя? Вариантов может быть много: от явного удивления, которое будет замечено всеми, до вежливой холодности…

Неожиданно на пороге комнаты появилась мать и спросила:

— Не выпьешь ли со мной чашку чая?

— Охотно, — согласилась дочь.

Она встала, подошла к матери и сняла с нее фартук.

— Я всегда забываю о нем, — улыбнулась фрау Шанц.

Обе подошли к столу. Фридерика попыталась вспомнить, когда в последний раз беседовала с матерью с глазу на глаз. Несколько недель назад, а может быть, несколько месяцев, а то и целый год? Она не могла сказать этого точно, ведь пропасть, образовавшаяся между ними, определялась не временем. Комната у Фридерики была изолированная и служила ей прибежищем от невзгод.