Ничем не интересуюсь, но всё знаю

Фрося закрыла глаза. На нее опустился покой. Покой – это когда больше ничего не хочешь, кроме того, что имеешь. Все познается в сравнении. Там, на воле, – сплошной риск и свежий воздух. А здесь – никакого риска. Охотников с ружьями сюда не пускают, да они и сами не пойдут. Их интересует дикое мясо, а не бройлеры.

На птицефабрике есть все, что нужно для жизни: питание и проживание. Плохое питание и тесное проживание, но все равно – бытие.

В конце бытия – убойный цех. Но об этом никто не думает. И человек тоже не думает, живет, пока живется.

Куры входят в пищевую цепочку человека. А человек? Может быть, он тоже входит в чью-то пищевую цепочку. Чью? Планеты Земля. Ведь Земля – живая. Так говорят. Нефть – кровь Земли. В середине ядро, как у каждой живой клетки.

Земля – живая. Ей тоже нужно постоянное питание и проживание.

Фрося стала устраиваться поудобнее и пару раз толкнула суповую курицу. Курица проснулась и недовольно забормотала.

– Что? – не расслышала Фрося.

– Если ты будешь толкаться, я перну тебе в лицо, – пообещала суповая курица.

– Испугала… – отозвалась Фрося.

Она только что видела смерть, чем ее можно испугать?

В зале выключили свет. Стало тихо, только в дальнем правом углу шумно вздыхала молодая несушка. Ей хотелось разнообразия.

Сомнения

Однажды меня пригласили во Владикавказ – столицу Осетии. Там намечался кинофестиваль. Мне предложили быть председателем жюри.

Я согласилась. Почему бы и нет? Я никогда прежде не была в Осетии и плохо себе представляла, кто такие осетины: мусульмане или христиане – хотя это не имеет значения. Все люди – люди, каждый человек – человек.

В положенный день и час за мной заехала машина. Пора уезжать. Мой муж вышел меня проводить.

– Значит, так, – сказала я ему. – Если что, отдашь мою шубу сестре, а синее кашемировое пальто отдай Светке.

Светка – сестра мужа. Я ее любила. И сейчас люблю, хотя ее нет среди живых.

– Вместо того чтобы распределять наследство, осталась бы дома, – посоветовал муж. – Куда тебя несет?

Дело в том, что в это время шла чеченская война, а Чечня в непосредственной близости с Осетией. Меня вполне могли украсть и потребовать выкуп. Это был распространенный бизнес: торговля пленными.

– Значит, так, – распорядилась я. – Если что, никакого выкупа не платить!

– Убьют, – предупредил муж. – Голову отрежут.

– Не отрежут. Постесняются.

С тем и уехала.

Владикавказ – поразительно уютный город. А осетины – по-южному гостеприимны. Три осетинских пирога – фирменный знак Осетии. Они подаются один на другом: пирог с мясом, при этом мясо мелко нарубленное, не фарш, ни в коем случае. Второй пирог – с сыром, третий – с ревенем.

Я не говорю об остальных угощениях, потому что они международные. А три пирога – только в Осетии. Они что-то означают, не помню, что именно. Может быть, три стихии, поскольку их форма круглая.

Жюри, которое я возглавляла, состояло из талантливых и знаменитых: Юрий Яковлев, Лариса Лужина, известные телеведущие, режиссер Александр Прошкин и другие.

Нас поселили в самой лучшей гостинице города. Я получила трехкомнатный люкс.

Однажды я попала в деревню где-то в Великолукской области. Простая баба вынесла мне в подарок деревянную статуэтку «Нил преподобный». Я сразу поняла: это что-то очень старинное, ценное, раритет. Дерево почернело от времени. Редкая дорогая вещь. Я растерялась и, чтобы как-то отблагодарить, стащила со своей шеи платок: на черном фоне сплошь алые маки. Платок – нейлон с капроном, ему цена – рубль в базарный день. Но моя новая знакомая ослепла от красоты и воскликнула: «Я того не стою!»

Эти слова засели в моей памяти. Оглядывая трехкомнатный люкс, подумала: «Я того не стою».

Возглавлял Осетию в то время президент Дзасохов – серьезный умный политик, а каким еще мог быть президент республики? Выглядел убедительно – красивый, подтянутый.

Дзасохов прочно сидел на своем месте, но в один прекрасный, а скорее ужасный, день вынужден был подать в отставку. Грузовики с чеченскими боевиками прорвались в Беслан, в школу, полную детьми, и разбомбили, расстреляли, уничтожили. Погибли дети.

Ряды ранних могил выстроились на кладбище. Детские портреты. Лица ангелов.

Смотреть на это невозможно. Все участники кинофестиваля плакали.

Я помню: появился аферист, который пообещал матерям воскресить их детей. Обезумевшие от горя женщины повелись на аферу и платили деньги этому циничному мошеннику, а может, сумасшедшему. Деньги он взял, но никого не воскресил. Никто не вернулся.

Члены жюри положили на могилу цветы – красные гвоздики. Было мучительно жаль детей, только начавших жить. Их матерей, потерявших смысл жизни. И себя – каждому за свое. У каждого человека есть причина поплакать. По ком звонит колокол? Он звонит по тебе.

Нам организовали экскурсию, повезли к Древу желаний, потом в горы.

Древо желаний – это просто невысокое деревце, обсыпанное цветными ленточками. Загадывают желание и привязывают лоскут материи, чтобы сбылось. Сбудется или нет – неизвестно, но хочется верить. И верят.