Ничья…

Когда – то давно, когда я все еще верил, что смогу тебя удержать, смогу привязать к себе, ты сказала мне, что любовь – это не только слепая привязанность… Любовь – это умение уступить, отпустить… Я не мог это принять сердцем, но понимал разумом… И тогда, когда вышел, аконец, из-под ареста, из полного информационного вакуума, узнал, что вы женаты, что ты беременна, понял, что мне надо отступить… Что ты сделала свой выбор… Я принял его… Не потому что разлюбил тебя… Не потому, что забыл… Потому что тогда думал, что это лучшее, что я мог сделать для тебя как любящий человек… Но одержимая любовь – это наркотик… А наркоманы неизбежно рано или поздно срываются… Мой первый срыв произошел тогда, когда увидел твою книгу… Книгу о его дяде… Я зачитал ее до дыр, потому что мне казалось, что, поглощая ее буквы, я слышу твой голос, живой, рядом… Тогда я принял решение уйти от Мирны… Мы никогда не жили вместе полноценно, но до того момента еще сохраняли видимость брака хотя бы для общественности. А тут вдруг как отрезало – хватит, я отплатил семейке долг сполна… Потом была вторая книга, книга о Шерифе… И я снова перечитывал ее по сто раз… И сгорал от ревности… Уже теперь не только к Кариму, но и к принцу… Я понимал, что если он даже не виделся с тобой, то все равно, читая написанное, думал о тебе… И не понимал, как Диб мог допустить такое… Как он позволил тебе писать книгу о другом мужчине… Я маниакально искал твои фото в интернете, заказывал съемки у папарацци. У меня в штате даже был специальный человек, кто этим занимался… Потом было то интервью с наглым Эмилем… Твой флирт с ним, твои ответы о нас… Я почувствовал, что тебе не все равно… Что явно в твоей семейной истории одно не вяжется с другим… Что-то было не так… Чрезмерно идеально что ли, приторно… Я не выдержал… Мне захотелось снова попытаться вернуть тебя…. Глупая, наивная попытка… Но она стоила того, потому что я смог увидеть тебя вживую… Ты попросила отступиться… Опять… И я снова отошел назад, снова оставил тебя в покое… Думал что это самое правильное…

– Правильно думал, Васель…  – сказала она с полными слез глазами, – так что же заставило тебя поменять свое мнение? Почему снова меня мучаешь…

Он прикрыл глаза и вспомнил тот день… Как всегда, пронзительно солнечный… И пронзительно пустой… Проступающая через белую ткань рубашки алая кровь. Тут, там… по всей груди… Это автоматная очередь, которая не дает ни малейшего шанса выжить…

Чувствует все еще крепкий захват на своем плече рук Карима. Смотрит в его глаза…

 – Держись, брат… Мы тебя вытащим… Держись, ради нее…

Печально улыбается Васелю.

 – Ну вот и все… Всегда хотел умереть на родине…

 – Ты не умрешь, Карим! Хомрский идиот! Не смей!!! – голос срывается, руки в его крови. Почему так больно…

 – Я все знаю про Амаль… Ранья рассказала… Жаль, что узнал.. слишком поздно… Хотя нет, не жаль… Тогда бы постеснялся Ее у тебя забрать…

Глубоко вздохнул. Смотрит на Карима, старается не разрывать их зрительный контакт.

 – Позаботься о ней… Позаботься о нашем… сыне… она не делала никакого выбора… она любит тебя… – говорит и давится, потому что к горлу подступает кровь, теперь она выливается тонкой струйкой изо рта… Глаза открыты, но они уже пусты… Безжизненны. Смотрят безучастно в небо… Впервые в жизни Карим Диб смотрел на что – то в этом мире безучастно….

Помнит, как прижал его к груди и трясся, словно его бьет судорога. Глаза Васеля были сухими, но тело сотрясалось, словно от беззвучных рыданий. В тот день он не избавился от соперника, не победил давнего врага, он потерял друга… Словно не было всех этих разрушительных лет вражды… Не было их конфликта, боли, ревности.

Встал с кровати. Поправил одежду.

У него вертелся на языке ответ на ее вопрос. Он мог сказать ей правду, что Карим сам перед смертью их благословил… Но почему-то он знал, что на ее решение эти слова никак не повлияют…