Ничья

Вскоре у подножия Поклонной горы случилось происшествие скандального свойства. Руководитель бургандской экспедиции, употребив по своему обыкновению изрядное количество бодрящего напитка, пошатываясь, вошел в дом, полагая найти там ожидавшую его Лилит. Возлюбленной он не увидел. Огляделся. Заметил разбросанные по полу предметы дамского туалета и сразу установил их принадлежность. Блузка была порвана, и этот факт чрезвычайно насторожил любовника – перед глазами его прошли фантастические сцены нетерпеливой страсти и гнусной измены.

– Женщина, не вижу тебя! – закричал бургандский посланник, однако ответа не последовало.

– Негодная, от меня не скроешься! – громче прежнего возопил он, но лишь тишина отозвалась на отчаянный вопль.

Он бросился к закрытой двери, ведущей в смежную комнату, и еще более возвысил гневный свой голос.

– Эй, выходи, коли жизнь дорога!

И тут он услыхал сердитый стук женского кулачка в дверь с внутренней стороны, и голос той, которую искал.

– Убирайся! Я с Асмодаем! Я с Асмодаем!

Глубочайший шок постиг руководителя бургандской экспедиции. Хмель его мгновенно испарился, и он верно оценил ситуацию. Меньше всего ему хотелось отведать ножных и ручных когтей Асмодая. Начальник покинул собственное жилище, осторожным шепотом извергая хулу на неверную подругу: “Лилит, дьяволица, тебя я презираю! К любовнику ушла ты от меня и похоти позорно предалась!”

Да, жизнь преподносит сюрпризы. Асмодай соскучился по бывшей своей супруге, и вновь предложил ей приблизительно то, что благонравный жених предлагает скромной невесте. Впрочем, точный смысл его слов не известен. Лилит тоже истосковалась по настоящему мужчине. Общество ангелов на вершине Поклонной горы претило ей, а бургандский пьяница оказался негодной заменой прежнему мужу.

Так вновь сошлись бывшие супруги. Разумеется, совестливая Лилит не сочла возможным дальнейшее пребывание в окружении целомудренных ангелов и покинула Поклонную гору ради возродившегося союза с Асмодаем. А тот, занятый в Бурге на половинную ставку, имел теперь много досуга для следования общим с Лилит интересам. К тому времени он успел в достаточной степени, как ему казалось, осуществить свой первоначальный замысел изучения нравов бургандцев и дрорцев.

Униженный руководитель бургандской экспедиции сгоряча задумал составить официальное послание в Совет Старейшин с обоснованием ненужности продолжения его миссии. Однако, по здравом размышлении, он решил не делать этого, ибо большинство рядовых членов делегации сбежали с дрорцами. За столь серьезную халатность, допущенную в политико-воспитательной работе с коллективом, ему, в случае возвращения в Бург, грозило бы пожизненное заключение в застенках Комитета Спецопераций. Поэтому он вместе с последними из оставшихся с ним соотечественников стал готовится к тайному убытию в Дрор.

***

Верная своим представлениям, Орпа продолжала деятельность, вместе полезную и вредную для обеих стран. Конечно, пыл двойной лояльности несколько остыл, но эта перемена отнюдь не являлось следствием ослабления ее чувств к старой и новой родине, но произошла по внешним причинам объективного характера. А именно: ввиду решительного изменения военно-стратегической ситуации с появлением Големов, накал соперничества между Бургом и Дрором снизился. Противостояние перешло в фазу позиционной борьбы, строящейся на накоплении мелких преимуществ. Говоря языком шахмат, партия текла ровно и продвигалась в направлении к ничьей.

Итак, Орпа периодически снабжала информацией и Якова, и генерала. Она очень надеялась, что каждый из них видит лишь одну сторону монеты, а о другой стороне в худшем случае только подозревает. В свое время ей удалось усыпить бдительность Якова, хотя глубина сна оставалась для нее величиной неизвестной. Трагическая кончина невесты Иосифа заставила Орпу опасаться генерала больше, чем Якова. “Навести сон на председателя Комитета Спецопераций далеко не просто, и око его недреманно!” – поняла она.

Тем не менее отважная Орпа не прекращала передавать донесения в обе стороны. “Не могу поступиться принципами! – говорила себе искушенная агентесса и молодая мать, – мое отвращение к генералу не убавляет моей любви к Бургу. Истинный патриотизм есть чувство к стране и народу, а не к отдельной личности!”

За высоким забором и под охраной двух огромных псов развивалась и крепла молодая семья Ерэда и Орпы. Первенец радовал родителей хорошим аппетитом, пухлым тельцем и умилительными складками на ручках и ножках. По утверждению врачей, младенец развивался прекрасно. Орпа снова понесла, что ничуть не мешало ее занятиям делами государственной важности. Передающим звеном в секретной цепи по-прежнему был Кешер.