Ничья

– Ну, отчего же… Иногда мне даже хочется с кем-то поговорить об этом.

– А что же дальше? – Ольга присела на диван. – Куда ты попала?

Лиза присела рядом, облокотилась на спинку дивана, задумалась.

– Дальше? А дальше в моей жизни появились люди, которых и теперь можно пересчитать по пальцам одной руки. Близких ведь в жизни вообще очень мало. Я не говорю о родственниках, которые, кстати, не всегда близкими бывают. Гораздо чаще ими становятся совершенно чужие люди. Вот что странно: так много вокруг нас людей, и так мало тех, кто тебя понимает, слышит, чувствует. Кто спешит на помощь по первому зову. Вот у тебя много близких людей?

– Не очень, наверное, – Ольга пожала плечами.

– Ну, вот. А у меня еще меньше: отец Леонид, Матрена, Маруся да ты. Вот и вся моя семья. Была еще, правда, мать Серафима, да ушла в мир иной два года назад. Хотя… – Лиза грустно посмотрела куда-то в даль, словно возвращаясь в прошлое. – Хотя, справедливости ради, надо сказать, что потом я встречала множество замечательных, добрых и милосердных людей, которые в монастыре меня выхаживали, откармливали, учили. И в училище помогали, и здесь, в селе, поддерживали. – Елизавета обернулась к подруге. – Чаю еще хочешь?

– Нет.

– А я выпью, в горле сохнет.

Она налила себе чаю, вернулась с чашкой на диван и замерла.

Поздно вечером они уехали в монастырь. Сидя в машине рядом с девочкой, Леонид обнял ее за плечи.

– Лиза, не волнуйся. Ты теперь в безопасности. Забудь все плохое, все ужасное закончилось. Теперь ты будешь жить в спокойствии, радости и беззаботности, как и должно быть в детстве. Станешь учиться, подружишься с девочками, познакомишься с сестрами.

– У тебя есть сестры? – поразилась она. – Много?

Леонид снисходительно прищурился.

– Женщины и девушки, живущие в монастыре, называются сестрами. Они не родственницы, но живут там как одна семья.

– И что они там делают?

– У каждой свои обязанности: кто-то хлеб печет, кто-то обед готовит. Другие стирают, сажают грядки, копают землю, топят печи, рисуют, вышивают, вяжут, учат детей. Живут в кельях, это комнаты такие. И молятся. Все вместе молятся.

– Зачем все вместе?

– Люди приходят в храм, чтобы получить там то, чего не могут получить в другом месте. Храм – это то место, где Господь раздает Дары.

– Конфеты, что ли? Или печенье?

Отец Леонид усмехнулся ее непосредственности.

– Дар – это милость Божия, любовь Божия, возможность быть услышанным и прощенным. Через церковь Господь подает человеку Себя, через исповедь, причащение и пост мы становимся чище, лучше, милосерднее. Ты сама это потом поймешь, выучишь святые молитвы, увидишь древние иконы.

– А все должны молиться? Обязательно?

– Если не захочешь, никто тебя заставлять не станет. У нас есть паломники, которые, скрываясь от бед земных, живут в монастыре, работают и потихоньку приходят в себя, ищут пути. И путь их не обязательно связан с церковью. У каждого из нас своя дорога, главное, чтобы она была честной, прямой и гуманной. Хочу вот что сказать, Лиза. Ты пока останешься в Александровском женском монастыре. Я уеду, потому что я – настоятель другого монастыря, мужского, в ты будешь жить в женском.

– Нет, я не хочу без тебя, – она вцепилась в рукав его платья. – Я поеду с тобой! Я не останусь там!

– Нельзя, – он погладил ее по голове. – Ты девочка, и не можешь жить в мужском монастыре. Ты останешься там, пойдешь учиться, сестры многому тебя научат. А я в это время буду заниматься твоими документами, обращусь в социальные службы, ведь у нас должны быть законные права забрать тебя из дома. Мы не можем тебя украсть и спрятать, правда? Но я тебя не брошу, не забуду, буду постоянно навещать. А пока ты мне свой домашний адрес скажи, я запомню. И еще про соседку расскажи, которая тебе помогала, и вспомни, пожалуйста, как звали воспитательницу в садике. Нам будут нужны люди, которые смогут подтвердить твои слова.

Притихнув, Лиза прижалась к Леониду. Рядом с ним она чувствовала себя в совершенной безопасности. Он казался ей крепостью, стеной, которая надежно укрывает. Пережившая страшное потрясение, Лиза цеплялась за него, как за спасительную соломинку, но понимала, что Леонида надо слушать. И она старательно отвечала на все его вопросы, пытаясь припомнить все, чем он интересовался.

Они долго ехали. Сидя в машине, девочка пыталась представить, как выглядит место, называемое монастырем. Отчего-то ей казалось, что монастырь похож на тюрьму. Лизе представлялась каменная келья, угрюмые лица в черных платках, суровые учителя, большие замки на воротах. Но то, что она увидела в реальности, совершенно перевернуло ее сознание и изменило представления.

Ее встретили спокойные светлые лица сестер разных возрастов, их заботливые руки приняли ее у отца Леонида, вымыли, дали чистую одежду, накормили.