Ничья его девочка

Он ушел. И скоро появился снова на телеэкране. А я сдернула с себя грязное платье и выкинула его в ведро, смыла в туалете его семя, умылась. И долго смотрела себе в глаза.

Ну что, Сенька? Об этом ты мечтала? Чтоб тебя трахали как последнюю… чтоб он делал с тобой что хочет? Такой ты рисовала себе любовь?

Барский вернулся спустя несколько часов и его чувственные губы растянулись в довольной улыбке, когда он увидел меня в одном нижнем белье. Закрыл за собой дверь и подошел ко мне тяжелой поступью. Расстегнул лифчик и не торопясь снял его. Отбросил в сторону. Стянул трусики вниз и подождал пока я через них переступлю. Очертил линии едва заметных шрамов после ударов ремня и встал в полный рост.

Теперь он никуда не торопился. Этот безумно красивый и опасный хищник, человек полный контрастов находился рядом со мной и вальяжно рассматривал свою трепещущую добычу. Он трогал мою спину, очерчивая линию позвоночника. Гладил мои ребра, вызывая мурашки на коже.

Потом стал позади меня и покрыл поцелуями мои лопатки, а через секунду я ощутила, как кожи касается что-то холодное. Барский надел мне на шею колье, усыпанное драгоценными камнями, оно легло петлей между моих грудей, царапая кожу и заставляя соски невыносимо сжаться.

— Ни один бриллиант не сравнится с твоей красотой, девочка. Ни одна драгоценность не достойна сиять на тебе.

— Одень меня в свою любовь

Развернул к себе и внимательно посмотрел мне в глаза.

— Давай не будем говорить о том, чего не существует в природе по отношению одного существа к другому. Есть голод и жажда… потребность… Ты и я испытываем эту потребность в друг друге.

От звука хриплого голоса по телу прошла волна кипятка. Обостряя все чувства, заставляя моментально почувствовать, как воспламеняется все тело и забывается, что пару часов назад он насиловал мой рот и рычал как дикий зверь.

Взглянула в глаза Захара и вздрогнула, увидев там обещание, что зверя я еще увижу и не раз… И голод. Он пришел утолить его со мной, второй раз и теперь уже не бросаясь на меня, а заставляя дрожать от одного взгляда. Стало трудно дышать. Я уже знала, что он может мне дать и жаждала его ласки везде. Теперь моя страсть к нему была осознанной.

И тело наполняется болью от желания, потому что я на пределе только от осознания, что я с ним. И сомнения становятся совершенно незначимыми.

Руки Захара скользят по моей груди, трогая соски, растирая их пальцами, он наклоняется и повторяет каждое касание губами, вызывая во мне шквал дикого безумия. Подхватил за талию и усадил на стол как в наш первый раз, сжимая мои бедра, раздвигая собой колени и становясь между ними. Сдергивает с себя пиджак, и я лихорадочно помогаю ему раздеться, мои пальцы расстегивают его рубашку, распахивая полы и я судорожно выдыхаю, когда ладони касаются его груди, поглаживая кубики пресса. Я заворожена красотой его тела, дьявольской полоской волос, убегающей от пупка за ремень штанов. Посмотрела ему в глаза и нагло дернула ремень, а зрачки Захара расширились, приглашая меня продолжить. А мне вдруг невыносимо захотелось оставить на его коже следы, и я силой надавила ногтями на его кожу, стиснул челюсти и подался вперед, давая мне делать то что я хочу… и я надавила повела вниз, раздирая кожу, оставляя кровавые полосы. Ладонь Барского легла мне на горло, и он зарычав толкнул меня назад, опрокидывая спиной на стол. Рывком мои ноги в стороны, одну себе на плечо и удерживая за лодыжку, скользнул пальцами в меня. Мы застонали оба и он выдохнул, усмехаясь так пошло, так порочно.

— Мокрая насквозь развратная девочка… понравилось, м? Понравилось делать мне больно? Словила свой кайф?

И его слова только подхлестывают мою бешеную жажду и голод, как будто он колет меня острыми ножами. Только его хриплый и властный голос, а я чувствую, как первые волны того самого мощного… того, что только с ним взрывается во мне… окатывают все мое обнаженное тело.

Открыла рот в громком крике, когда заполнил меня собой. Быстро и неотвратимо. Затуманенным взглядом посмотрела ему в лицо и сошла с ума еще больше. И тут же начал двигаться вышибая искры из моих глаз неожиданной невыносимостью и первым желанием вырваться, а потом ошарашенной этим бешеным трением пробуждающим нечто темное и страшное изнутри, пугающе огромное и сильное.

Растягивает меня до боли, вбиваясь на всю длину и давая прочувствовать ту мощь, сто я ощутила во рту теперь уже внутри. Выходит полностью и снова врывается до предела. И мне кажется я чувствую стенками лона каждую его вздувшуюся вену и рельеф плоти.