Ничья его девочка

Его животная страсть и звериный голод сводят с ума, а потом я чувствую, как пальцы раздвигают мою плоть, надавливая на клитор, сжимая, растирая, усиливая то самое пугающе сильное нарастающее внутри, закручивающееся спиралью внизу живота. Оно накрывает меня неожиданно заставляя распаънуть в изумлении глаза и закричать, выгибаясь, непроизвольно двигаясь навстречу его толчкам, сильно сжимая мощь внутри себя и хватая губами раскаленный воздух. Наслаждение не просто острое, оно ослепительное, мощное, как ядерный взрыв. Меня трясет я мечусь под ним, мокрая от пота, орущая и извивающаяся. Зажатая его руками и рассекаемая непрекращающимися ударами бедер. Пока не дернул меня к себе, вонзаясь еще глубже и взвывая в унисон мне, содрогаясь внутри со стоном, от которого меня подбрасывает еще одной волной удовольствия.

* * *

Он поселил меня в квартире. Снял для меня огромные хоромы, куда прибегал несколько раз в день. Или вдруг присылал за мной машину, и я ехала к нему за несколько километров, чтобы меня быстро и безжалостно отымели прямо у двери, или в туалете, или на лестнице и отправили обратно домой. Я была невыносимо счастлива в эти дни, но омрачало это счастье только одно — мы никуда не выходили вместе. Захар приезжал ко мне, ужинал со мной, мы могли вместе смотреть фильмы или до утра заниматься любовью, но чаще я просто ждала его приезда или когда он пришлет за мной машину.

За это короткое время я была осыпана дорогими подарками, бижутерией, украшениями и новыми шмотками. Барский открыл для меня кредитную карту и вручил мне в руки со словами «моя девочка может ни в чем себе не отказывать».

А мне ничего не было нужно… Нет, я конечно балдела от красивых вещей, сходила с ума от подарков, а потом… потом все это вдруг начало терять свою ценность мне хотелось, чтобы его в моей жизни было больше. И мне было уже все равно на подарки я бы отдала их все, за то, чтобы чувствовать его ласки, его губы на своем теле и просыпаться с ним в одной постели. Отдала бы хотя бы за одно слово любви… а он никогда их не произносил. Максимум на что был способен это «я соскучился» или «я хочу тебя сейчас». А я наивно верила, что это и есть проявление любви просто он не знает, как она называется. Мы часто верим в то, во что хочется, дорисовывая неполные картинки, созданные в собственном воображении. Делая художественными самые примитивные чертежи. Я оказалась для всего лишь Барского чертежом, а он для меня шедевром мирового искусства.

Но я перестала быть никем. Захар поднял меня и возвысил до себя, дал ощущение высоты. Теперь я была его любовницей, его женщиной, его девочкой. Я спала по ночам у него на груди, в нашей временной квартире, я приносила ему завтрак рано утром, провожала его к двери и ждала целый день напролет.

И ни одна мерзкая мысль не тревожила мой разум… я не думала, что с этой высоты я упаду и раскрошу себе все кости, что от меня даже мокрого места не останется.

Но я слишком его любила той первой и светлой любовью, когда не видишь ничего ослепленная страстью и восхищением. Захар меня баловал как ребенка и сам же толкал в бездну отчаяния. То высокомерно холодный, то нежный как растопленный мед. То позволял мне невозможно много, то запрещал почти все. Он учил меня плотской любви, и я была ненасытной и жадной до удовольствий ученицей. Я ощущала в постели свою власть над ним. Я научилась ее использовать против него. Хватая на лету как можно манипулировать этим жутким деспотом одним лишь взмахом ресниц и парой расстегнутых пуговок на блузке.

Или заставить ревновать к охраннику, а потом задыхаться и кричать от бешеного натиска и утверждения его прав над моим телом. Захар показал мне кто я на самом деле и какой могу быть с ним. Развратной, порочной или утонченной и нежной. Я училась быть для него разной. Всего лишь за какой-то месяц вдали от всех… месяц в который я жила в снятой квартире и наслаждалась своим искусственным и ворованным счастьем.

Я любила его любым и нежным, и озверевшим от похоти. Причиняющим боль и оставляющим синяки на моем теле. Я отдавала ему каждый крик, слезы и тихие мольбы прекратить или хриплый шепот не останавливаться. Он учил меня наслаждаться сексом. И это было сумасводяще понимать собственную значимость для него.

Я научилась его соблазнять и провоцировать, научилась манипулировать им как мужчиной. Во мне жил жадный маленький демон. Которого он же и разбудил, и этот демон использовал малейший шанс раздраконить самого Дьявола и пробудить в нем жажду разорвать меня на части самым примитивным способом.

Я научилась играть так как он хотел, научилась быть его жертвой и добычей, покорной лишь для видимости, а на самом деле постоянно провоцирующей его на погоню.

Я обожала его дразнить. Особенно наслаждаться его чувством собственничества и бешеной ревностью.

— Ты кокетничала с ним. Я видел. Нравится молодое тело? Хочешь помоложе?

Надвигаясь на меня глыбой и сверкая глазами.

— А что… считаешь себя старым? Комплексы и низкая самооценка? Мрэет психолога возьмешь?

— Сучка!

Хватает за волосы и дергает к себе, заглядывая в глаза.