Ничья его девочка

— Забрала б я тебя к себе… да живу я в полуподвале там только одна кровать и тумба. Не дадут мне тебя удочерить. — и плачет, а от нее водкой воняет. И понимаю я что не от сладкой жизни. Говорили, что дети ее из своей квартиры выселили. Она на них все переписала, а они продали ее и уехали заграницу. Баба Дуся одна осталась. Вот мне таких убивать хотелось… я б все отдала, чтоб моя мама жива была я б ее на руках носила и ноги ей мыла сама. Кушать ей готовила.

Но в тот день я вот решила, что мне впервые повезло. Оно и правда так выглядело. Колобок и два его придурка шестерки перед тем, как меня отвезти в участок куда-то поехали. Далеко поехали, за город куда-то. Они еще думали сначала меня определить или съездить. Но решили все же ехать. Меня трясло на ухабах, и я билась головой о стекло, но это все было хренью по сравнению с тем, что все мое тело ломило и кости казалось все были сломаны. Они приехали в какой-то частный сектор меня оставили в машине с каким-то желторотым придурком, а тот отошел отлить. Конечно я не собиралась ждать пока он вернется, я осторожно приоткрыла дверцу и выкатилась с машины в мокрую траву. Потом я бежала сквозь посадку, падала в грязюку, стонала от боли в ребрах, но бежала что есть мочи. Не даром я всегда первая по бегу была. Жирдяю и его дебилам меня не догнать. Только беда в том, что и я не знала где мы и куда идти. Как вернуться обратно в город. Добиралась я назад больше двух дней. От голода меня шатало и мутнело перед глазами. Забрела на какой-то базар на автомате украла кусок жареной курицы в какой-то забегаловке за мной гнались с три кавказца и грозились разодрать на куски и пожарить на том вертеле. Но я удрала. Потом делила эту курицу и два дня ее ела. Пока блуждала по дорогам и пригороду чуть другим ментам не попалась. Заночевала во дворе какого-то склада только под утро увидела, что склад три собаки охраняют. От страха чуть не обделалась, но спас последний кусок курицы. Меня не тронули.

На третий день выбежала я куда-то к новостройкам. Район этот уже знала, в моем городе не было ни одного района который был бы мне неизвестен. Я столько раз сбегала, что успела изучить каждый закоулок. Если идти пешком через новые пустые дома я выйду недалеко от метро, потом можно на трамвае и к вокзалу, а там можно и переночевать между киосками, картонками обложится и будет не так уж и плохо, а еще там жрачку найти можно на ура. Мы здесь со Славкой ночевали незадолго до его смерти. Наелись от пуза. При мысли о друге на глаза навернулись слезы, но я их зло проглотила. В голове его голос зазвучал:

«Чего сопли распустила, рыжая? Я все вижу. Не реви».

Славка умер от воспаления легких. В нашем лазарете считали вначале, что он симулирует боли в груди, потом, что у него вирус, а когда он начал задыхаться и бредить от температуры его забрали в инфекционку. Оттуда он уже не вернулся.

С того дня я ненавижу врачей. Я Андрею Всеславовичу, хмырю этому уроду старому всю тачку исцарапала и колеса спустила. Если б могла убила б его за то, что Славку вот так.

Бежать уже было больно. Я устала и выбилась из сил. Но если сейчас где-то присяду я вырублюсь от усталости и ночью замерзну либо менты найдут.

Надо идти к вокзалу и там уже расслабляться. Где-то глубоко ночью, шатаясь, я добралась до первых железнодорожных путей, потом нашла какую-то будку с газетами, натаскала картонок и зарылась под ними. Что делать дальше я решу завтра. Но в детдом точно нельзя. Не сейчас. Колобок проклятый меня точно там искать будет.

Ну что, Сенька, добилась правды? Нашла Барского? Вот теперь сиди на вокзале и дохни с голода, а в детдоме на ужин дадут манную кашу с комками. Я ее ненавидела, но сейчас я бы не отказалась даже от нее. Прикрыла глаза, вспоминая как первый раз узнала, кто я. Письмо мне пришло от Арины Афанасьевны Матешкиной. Конечно я потом писала ей и оказалось, что такой нет и не было никогда. Я даже искала ее в справочном и в библиотеку бегала, чтоб в интернете найти. Когда вскрыла письмо там оказались вырезки с газеты о гибели самолета с Назаровыми и адрес электронной почты, на которую я должна зайти. И больше ничего. Позже мне присылали фото Барского с мужчиной, которого звали Сергей Кириллович Назаров. Конечно, идиоткой я не была. Дважды два сложила. Я писала на мейлы, с которых мне приходили фото и письма, но мои послания всегда возвращались. Отправитель слал их с разных мейлов, которые потом удалял. Когда я спросила почему я? В самолете погиб так же и ребенок мне прислали очередное фото с Назаровым, красивой темноволосой женщиной и ребенком. Он держал на руках рыжеволосую девочку с двумя родинками на правом плече. Я сдернула футболку с плеча и уставилась на свои две симметричные родинки. Они были точно такими же, как и на фото.

Следующие фото опять были с Барским и моим отцом на открытии авиазавода, потом возле самолета, на крыле которого выведен логотип Барназ. Потом на банкетах, где они вместе. А последнее фото Барский один улыбается возле огромного самолета и на крыле только три буквы Б.А.Р