Ничто. Остров и демоны

Марта закрыла за собой двери спальни и, слыша разгоравшийся спор, пожала плечами. Вначале она пугалась, когда у супругов начинались ссоры, и обычно вставала на сторону Пино. Но в последнее время Пино вела себя настолько нелепо, что эти сцены перестали трогать Марту. Однако слова невестки о матери жгли ее. Они казались ей святотатством.

Как раз напротив спальни в коридор выходила другая дверь, печальная и таинственная. Она вела в комнату Тересы. Марту охватила тоска при мысли, что она не может постучать туда, войти, разбудить Тересу, рассказать ей, какими странными, какими невыносимыми были эти последние ночные часы. В первый раз ей стало больно от того, что ее желание невыполнимо. Никогда еще ей так сильно не хотелось поплакать в объятиях человека, понимающего и доброго.

В коридоре можно было не зажигать электричества — сквозь окна проникал слабый свет звездного неба. Марта бесшумно проскользнула к лестнице, ведущей в столовую. Там тоже было светло. Маленькой девочкой Марта любила прятаться на верхних ступеньках и, просунув голову между балясинами, наблюдать, что происходит внизу. Теперь она застыла, задумчиво разглядывая комнату.

Столовая была самой красивой комнатой в доме. Это был настоящий салон, место, где собиралась вся семья. Когда Марта была маленькой, а ее мать молодой и веселой, — тогда еще жил отец, — в этой комнате устраивались праздники. Казалось, с тех пор прошли пека.

При свете звезд, мерцавших сквозь большие окна с раздвинутыми занавесями, столовая была таинственной и прекрасной. В полумраке угадывалась яркая расцветка чехлов, обтягивающих диваны под окнами.

Марта стала медленно спускаться по лестнице. В то мгновение, когда она дошла до нижних ступеней, большая продолговатая комната, лестница и весь спящий дом внезапно пробудились и задрожали.

Старинные часы были как бы сердцем столовой, и когда они собирались бить, все вокруг оживало. В горке дрожал и позванивал тонким фарфор. Два часа… Оказалось неожиданно рано, если учесть, сколько событий успело произойти за эту ночь.

Марта бросила взгляд на окна. Еще так долго до наступления нового дня. Дня, когда приедут ее родные и она будет уже не одинока. Девочка заколебалась. По босым ногам от пола поднимался холод, бросая в дрожь. Это подтолкнуло ее.

В комнате стоял большой темный буфет, в глубине которого хранились бутылки с вином. Марта открыла его; пошарив внутри, вытащила распечатанную бутылку, откупорила и вдохнула ее аромат. Никогда в жизни она не делала этого. Возможно, никогда больше ей и не придется этого делать, но сейчас было просто необходимо прижать ко рту горлышко и влить в себя заключенный в бутылке экстракт тепла.

Вино было превосходное, из собственных погребов, — старинное канарское вино, когда-то известное во всех странах; его охотно покупали и здесь, на островах. Вино марки «Монте», темное, ароматное, одно из самых дорогих в Испании, одно из лучших в мире.

Девочка коснулась губами горлышка. Она сделала большой глоток, закрыв глаза, как при поцелуе. И сразу же ей стало лучше. Она хлебнула еще раз и еще, мечтательно улыбнулась… Казалось, за окном, в ночи, кто-то лукаво окликнул ее. Порой плющ, колеблясь от ветра, стучал о стекло своими нежными зелеными пальцами — отросшими побегами, которые скоро подрежет садовник. За сеткой плюща небо подмигивало бесчисленными сияющими глазами. Звезды кружились в веселом хороводе. И в эту ночь они пылали горячее, чем когда-либо на памяти Марты.

III

О событиях этой ночи, в конце которой Марта опьянела самым прискорбным образом, я рассказала так подробно лишь потому, что позже они переплелись в памяти девочки с остальными происшествиями, относящимися к тем дням, когда мадридские родственники жили в усадьбе.

Годами в жизни Марты не происходило ничего примечательного. Ее шестнадцать лет протекли незаметно и плавно; обычные, спокойные дни перемежались веселыми свадьбами и печальными похоронами. Даже война не нарушила этого мирного ритма. Приезд родственников был первым событием, по-настоящему всколыхнувшим ее душу. Весь дом встрепенулся, и Марте казалось, что она прощается со своей прошлой жизнью, чтобы окунуться в мир новых впечатлений и чувств.

Родные слегка обескуражили ее. Она ожидала, что они будут совершенно иными, чем те люди, которых она знала до сих пор, но различие оказалось так велико, что сбило девочку с толку.

Первый день — день приезда — промчался с молниеносной быстротой. Даниэль играл на рояле. Руки его летали по клавиатуре, и музыкальная комната, темная, несмотря на стеклянную дверь, открытую в сад, стала для Марты странным фантастическим миром, где в сумерках двигались сказочные существа.

Пино нравилась музыка. Умиротворенная, она стояла, опираясь на плечо Хосе, казавшегося рассеянным и мрачным. Доктор дон Хуан одобрительно покачивал головой.

Музыкальная комната была одной из немногих в доме, не подвергшихся переделке к свадьбе родителей Марты. Она представляла собой небольшой зал, битком набитый маленькими столиками с альбомами и увешанный старыми фотографиями.