Нидерланды. Каприз истории

Решающим толчком к созданию единого нидерландского государства стал чудовищный взрыв. Двенадцатого января 1807 года в 4 часа 15 минут дня в Лейдене, на канале Стейнсхюр, между улицами Нивстеех и Лангебрюх, предположительно из-за небрежности двух членов команды взлетело на воздух нагруженное под завязку судно, перевозившее порох. Грохот был слышен даже во Фрисландии. Погибло около 160 человек, из 2000 раненых многие остались инвалидами. На канале Рапенбюрх, как называется канал Стейнсхюр далее к западу, взрывная волна сровняла с землей один из красивейших рядов домов Голландии. Кварталы домов в непосредственной близости от места взрыва были полностью разрушены, сотни особняков в округе серьезно пострадали. Якорь корабля был найден в километре от места катастрофы, у городских ворот. Это несчастье стало поворотным пунктом по двум причинам, что признается и современными исследователями. Во-первых, потому, что оно было воспринято как первая национальная катастрофа. Прежние несчастья: прорывы плотин, наводнения, взрывы пороха — рассматривались скорее как местные или региональные несчастья, и сбор средств и другие акции помощи имели прежде всего религиозную мотивацию. Эта же катастрофа с самого начала воспринималась как общая, национальная трагедия или, как говорилось с церковных кафедр, как «всеобщее бедствие, переживаемое всем Отечеством». Со всех концов страны прибывали пожертвования: от 100 тысяч кирпичей из Хаттема до тысячи фунтов вяленой трески и двадцати гробов из Амстердама.

Кроме того, вследствие этой катастрофы нидерландцы осознали совершенно новый феномен: монарх призван заботиться обо всей нации и — в качестве символа — объединять ее. За полгода до этого коронованный брат Наполеона сразу же понял, что несчастье может дать ему возможность привязать к себе его до тех пор равнодушных подданных. Через несколько часов после взрыва он уже ходил по развалинам. С военной оперативностью и целеустремленностью он несколько дней практично и эффективно руководил спасательными работами. Он предоставил свой дворец для жертв катастрофы и пожертвовал солидные суммы из личных средств на восстановительные работы. Такое поведение было характерно для этого энергичного и деятельного, но впоследствии сильно недооцененного монарха, который, с одной стороны, в методах управления и создаваемых институциях имитировал французские образцы, а с другой — постоянно учитывал особенности Нидерландов. И он действительно был здесь символом нации. Его правление продолжалось всего четыре года, но этого было достаточно, чтобы нидерландские республиканцы, уставшие от постоянных внутренних раздоров, почувствовали вкус современной монархии. И он им понравился.

Во-вторых, взрыв в Лейдене оказался поворотным событием и с совершенно практической точки зрения. Новые, по французскому образцу организованные органы власти тщательно изучили причины катастрофы. А последнее означает, что мы впервые получили подробное описание того, чем занимались десятки жителей этого голландского университетского города в совершенно определенный момент — в предвечерние сумерки 12 января 1807 года. Настоящий голландский эхолот. Давайте им ненадолго воспользуемся.

Управляющие сиротского приюта Святого Духа, например, только что выслушали жалобы какой-то женщины, и она как раз выходила из их кабинета, когда все стекла вылетели из рам, а двери были сорваны с петель. Штальмейстер Вагенбур сидел в тот момент дома у окна. Старый поэт Йохан Ле Франк ван Беркей был на пути к книготорговцу Трапу, с которым собирался поправить гранки, — в тот момент они предположительно вместе работали над очередной частью «Естественной истории Голландии» Ле Франка под названием «Крупнорогатый скот». Йохана Хени, беременная вторым ребенком, в четверть пятого стояла, согнувшись над корытом, — вероятно, она стирала и для студентов. Ее муж в эту минуту брал горячую воду у истопника.

Жан Люзак, профессор нидерландской истории, собирался нанести визит врачу Жану Беннету, который, как и Лукас, испытывал огромный интерес к многочисленным новым открытиям в естественных науках. В тот же момент госпожа Беннет беседовала у себя с еврейкой, торговкой тканями: она хотела выбрать материю для новых гардин. Коллега Люзака, Адриаан Клёйт, пожилой профессор истории голландской дипломатии и статистики, весь день просидел за работой в своей задней комнате, а сейчас вышел к окну комнаты, расположенной по фасаду дома, из-за большого шума и громкого смеха у соседей. Его соседи, господин и госпожа Стрёйк, провожали свою дочь и зятя, прибывших к ним с коротким визитом на собственной лодке из Гааги, чтобы показать новорожденную дочь, которой исполнилось десять недель. Взрослые изрядно угостились кандейлом — подогретым бренди с добавлением желтков, сахара и корицы. Лишь шестнадцатилетняя племянница довольствовалась чаем.