Ниенна. Благословленная Смертью

Над Щедрым Полем и окрестностями с грохотом распускаются сказочные цветы, сияют драгоценные камни, машет здоровенным мечом огненный рыцарь, побивая крылатого змея. Деревенские смотрят в небо, открыв рты, и на их лица словно оседает волшебный звездопад.

Картинки мелькают перед глазами Ниенны все быстрее. Вот зачарованные гармонь и гусли начинают играть сами, давая музыкантам отдых. Дрожат в воздухе, словно под чьими-то невидимыми пальцами, и над площадью перед домом старосты плывут задорные звуки плясовой.

Вот Эдгар в съехавшем на ухо венке из одуванчиков крутит ладонями, сосредоточенно закусив нижнюю губу, и в руках его вдруг оказывается огромная охапка багровых роз, подобных тем, что растут в садах самого короля. Чародей с таинственным видом фокусника раздает цветы обступившим его девкам. Кто-то из молоденьких селянок больше не может сдержать эмоций и плачет, плачет от облегчения и радости – поганый некромансер пойман, никто больше не будет поливать землю кровью красавиц, жестоко вырывая им сердца.

Да, наверняка грядущие дни будут не слишком радостными. Наполненными постоянным трудом и семейными тяготами. Но сегодняшней ночью можно все. Сегодня каждая под этим небом, что сыплет людям на головы звезды, кометы и сияющих драконов – королева, достойная лучших цветов, и каждый – король, что может их дарить. Завтра наступит только утром. А впереди целая ночь, и кажется, что это так много, почти как тысяча лет.

Ниенна тоже плачет и смеется, вытирая слезы. Но ей здесь слишком шумно и светло, хочется туда, в ночь, в темноту и тишину. Она бредет за околицу, и земля плавно качается под ее ногами, словно убаюкивает, предлагая прилечь и забыться во сне.

– Не хочу спать, – капризно говорит она вслух собственным мыслям. – Танцевать хочу. Здесь.

Некромансерка кружится на залитом лунным светом репяном поле, раскинув в стороны руки. Хохочет, поднимая лицо к небу. Мир огромный и прекрасный, и даже если порой в нем заводятся всяческие гады – она знает, как с ними расправиться. И все на свете ей по плечу, любые испытания, любые напасти…

– Смотри, не запнись в борозде, – вдруг раздается из-за спины негромкий мужской голос.

Альбрехт Вельф собственной персоной. Стоит, сунув ладони в карманы, серебряные пуговицы поблескивают на темно-синем мундире. Хмурится недовольно. Его здесь только не хватало!

– Ты пришел мне вечер испортить? – шипит рассерженной кошкой Ниенна. – Не боюсь я тебя!

– Нет, просто нечего ходить по темноте одной. Ты после боя явно без колдовских сил, вон и заикаешься уже… – Альбрехт делает шаг навстречу и вдруг замирает. Глаза его удивленно расширяются. – Погоди, лялечка, ты что, нарезалась?

– Ничего я не нарезалась!.. – возмущается Ниенна, но боевик лишь хохочет в ответ.

– Да ты же на ногах не стоишь! Первый раз, поди, хмельное пробовала, ещё и на голодный желудок? Эх, ты, пьяница. Кто так делает? По уму же надо…

Часть Ниенны, та самая, что отвечает за разум, шепчет, что боевик прав, и надо бы вернуться в деревню и сесть на видном месте под его присмотром. Ведь Альбрехт – лидер их команды, ему виднее… Но вспыхнувшая ярость давит все доводы на корню.

– Сам ты пьяница! Я злодея победила? Победила! Ритуал жертвоприношения провела? Еще какой, и ни разу в читке заклинания не ошиблась! Я могу себя защитить! – почти кричит она, досадуя, что земля вдруг заплясала под ногами еще быстрее. – Хочу – гуляю, хочу – танцую! Хоть в деревне, хоть в чистом поле! А будешь мешать, я тебя…

– Ты меня – что? – с усмешкой поднимает бровь Альбрехт.

– Побью, – с тихой неуверенностью заканчивает Ниенна. Ей вдруг становится холодно.

Альбрехт словно этого и ждет. Расстегивает шерстяной мундир, небрежно кидает его на землю, оставшись в тонкой белой рубахе.