Ниенна. Благословленная Смертью

— Да шо ж это деется, навьи мои недобрые! — горько плакала старая Улита над едва крякающими и полуживыми лебедиными тушками. — На позатой седьмице избе ноги едва не оттяпали, на этой гусей-лебедей покалечили, изуродовали! Какой же бес вас понес на то поле поганое?!

Она всплеснула руками и тут же охнула — поясницу снова прихватил злющий радикулит.

— И пчелок моих поразгоняли, нечего и к спине больной приложить! Ну шо ты гакаешь, полоумный? На поле когда стаю вел, небось иначе вопил, как в глотку укушенный!

Улита замахнулась было тряпкой на вожака, но уронила бесполезную ветошь и заплакала еще горше.

— Неужто придется отсюда уходить? — всхлипывала она, потирая крючковатый нос. — С земли родной, где живу я без малого триста лет?

— Придетсссся, — вдруг зашелестело за спиной, запостукивали сучья, встрепенулись листья, как живые. Неведомо откуда взявшийся ветер швырнул в лицо старухе горсть пыли, от которой она закашлялась так, что и радикулит прошел.

А когда выпрямилась, наконец, и раззяпила слезящиеся глаза, узрела выползающую из части ядовито-черную клубящуюся тьму. И столько злобы в ней было, что даже дышать с каждой минутой становилось труднее и труднее.

— Убирайсссссся, — прошипела тьма. — Я тебя предупреждал, сссскотину ссстарую. Костею иголку сломал, навий зооморфных, охранителей здешних, под землей оставил, и тебе вместе с избой и гусями лапы из задницы повырываю с мясссссом!!

— А ты всем девкам здешним сердца повырывать да кровью их землю залить удумал, окаянный? — так и взвилась бабка на месте, потрясая сухонькими кулачками. — А ежели людское племя в этих краях иссякнет? Мы так никогда лютовать себе не позволяли, ентот, как его, баланс не нарушали!

— Наплевать, — пророкотала тьма, обретая плотность. По поверхности ее, все еще расплывчатой, но уже гладкой, как шелк, то тут, то там вспыхивали красные выпученные глаза. — Надоели мне люди, особенно девки, всссссю плешь проели своими воплями, да весссссельем! Еще и праздник затеять удумали, вссссю округу на уши поставить! А потом меня земля здешняя отвергает, пятки жжет, пройтисссь невозможно! Ну ничего, от тебя избавлюсь и зараз ритуал проведу, вот потеха-то будет! Попляшет Сссссмерть на коссстях, как раньше бывало, вссссласть!

— А шипишь-то чего? — вдруг насторожилась бабка. — Зуб, чтоль, выбили в пьяной драке?

— Шшшшто? — вздрогнула и заклубилась тьма, снова теряя очертания. — Какая пьяная драка? Да как ты смеешь, кочерыжка сссстарая… Тьфу ты, пропасссссть!

— Выбили-выбили, — распрямила плечи бабка, ехидно ухмыляясь. — Иль сам выпал? Или все на месте, просто силенок не хватает щель меж зубами заделать? А все туда же, жертвы кровавые приносить…

— И шшшто? — пророкотала тьма. — Ты со всеми своими знаниями ничего мне не сделаешь, силенок не хватит. Даже вычиссслить не сможешь. Даю сроку три дня, не уберешься отсюда со своей ссскотиной лапчатой, что деревянной, что живой — так я поспособссствую, упокою тебя навеки, с Костеем рядом!

И тьма исчезла в густоте зеленых ветвей, только ветер по ногам хлопнул.

Старая Улита не обратила на это никакого внимания. Рванула в избу, забыв про все, даже про жалобно стонущих гусей-лебедей, так и лежащих на полянке перед избушкой.

— Я те покажу задницу с мясом, — сложила она себе за спину дулю. — Через три дня, значит? Так я устрою три дня веселья, посмотрю, как ты справишься с теми, кого я на подмогу позову! Думаешь, Улита в лесу родилась, читать прилично не научилась, пню всю жизнь молилась, колдовала, как лешие учили? Ничо, пограмотнее знакомцы у меня имеются! В самой Академии чародейской студиозусов некромансии учат, упырям бошки сносить и мертвяков насовсем упокаивать! И тебя, душегуба, изловят да на плаху отправят!

Она поднялась на крыльцо избушки на покалеченных курьих ножках, перебинтованных с прошлой седьмицы по самый подпол, села на лавку и потянулась к стоящему рядом колокольчику с кристаллом на макушке. Щелкнула по нему длинным ногтем и тот засветился.

— Хто тама? — заголосила Улита в колокольчик, то и дело прижимая его к уху, а затем снова возвращая ко рту. — Удмертий, ты, старый друг? Не трынди, я тебя на три года моложе! Выручай, ну, в знак давней дружбы! Чаво? Да пошутила я тогда, ну добавила в передачку с медом крапивы горькой, для здоровья мужского как полезно! А ты орал, будто я туда, по меньшей мере, плюнула… Эх, ладно. Кто старое помянет, тому осиновый кол в задницу. Слушай, Удмертушка, без твоей помощи не обойтись. Беда у нас большая приключилась…

*

Для отправления группы молодых чародеев из славного города Ахенбурга в захолустную глушь, откуда декану Удмертию поступило сообщение с призывом о помощи, не пожалели и дальнего портала, что был способен перебросить людей с пожитками на расстояние в сотни миль.