Нигилист-невидимка

Жандарм осознал, что переживает наяву самый страшный кошмар. Террористы провели успешную акцию по убийству Николая Второго, ротмистр присутствует на ней, но ничего не может сделать. Вполне вероятно, что уже поздно. Сердце Анненского бешено заколотилось. Он увидел рядом унтер-офицера и сказал железным голосом:

— Силин, подними стену. Спасай Государя!

Жандармы ухватились с обоих концов за дощато-жестяной щит. Анненский упёрся подошвами в землю, скомандовал:

— Толкай!

С помощью Луки Силина стенка пошла вверх. Анненский приналёг. Что-то длинно и громко затрещало. Вылетели болты. Поднимать стало легче.

— Ваше Величество… — просипел Анненский.

К вящей радости, в салоне послышалось активное движение. Первым в образовавшуюся щель, шипя и извиваясь, выполз британский посланник.

У Анненского потемнело в глазах, а жилы готовы были лопнуть, когда он сделал над собой неистовое усилие и, подумав, что выпускает тяжесть и падает сам, вместо этого толкнул ещё выше.

В вагоне раздался звук рвущейся ткани. Царь выбрался из дыры на четвереньках, озираясь выпученными глазами и мотая бородой. Китель его лопнул по шву на спине, да на лопатке оторвался порядочный лоскут. Николай Второй вскочил с карачек, машинально пригладил усы и причёску.

— Силин, пускай!

Александр Павлович выдернул руки из-под щита и отпрыгнул.

Стенка вагона рухнула на раму и развалилась на несколько частей. Взлетели брызгами осколки выбитых стёкол, сверкнули в воздухе и со звоном ссыпались внутрь.

Англичанин, шатаясь, поднялся. Он был заметно напуган. То и дело высовывал язык из приоткрытого рта, словно пробуя воздух на вкус. Должно быть, не помнил себя от нервов.

Анненский быстро отдышался. Перед глазами перестали плавать оранжевые круги.

— Народная воля в действии, — обратился по-английски Николай Второй к британскому посланнику.

— Под Провиденсом было хуже, — с гнусавым акцентом жителя Нового Света ответил Джозеф Карвен, но Анненский такую простую фразу понял.

— Sasha, pourquoi n'y a-t-il personne? — с поистине царственной простотой спросил Николай Второй, ощупывая драный китель.

— Погибли, Ваше Величество, — хрипло сказал Анненский.

Он и сам не знал, куда подевалась свита, но видел растерзанные вагоны и лежащие повсюду тела. Оставшиеся в поле зрения живые бродили в поле как сонные. То ли были контужены, то ли увиденное произвело неизгладимое впечатление на их не подготовленную к человеческой бойне душу, и она отказалась от разума.

За паровозом хлопали выстрелы. Охота на невидимку перенеслась по другую сторону железной дороги. Судя по беспорядочному звучанию, боя как такового не было. Палили наугад, не целясь, чтобы загнать дичь.

— Découvrez ce qu'il y a, et signalez, — распорядился Николай Второй.

— Есть, — Анненский хотел взять под козырёк, и тут обнаружил, что фуражки на голове нет. — Унтер-офицер Силин, остаётесь здесь.

Придерживая за эфес саблю, он поспешил вдоль состава, бросив на ходу:

— Государя охраняй.

— Слушаюсь, — откозырял Лука Силин, правильно расценив жизнь британского масона как несущественную.

Унтер из Отдельного корпуса жандармов не впервые находился возле Николая Второго и привык, что Они тоже иностранец, как и многие господа офицеры, к примеру, тот же ротмистр Анненский, по своим повадкам — явный немец, а, может, даже и француз.

* * *

Вышло как всегда. Самое мощное оружие досталось самому неуязвимому воителю, а им оказался противник.

Анненский выбежал из-за паровоза и тут же отпрыгнул назад. Террорист завладел повторительным ружьём и мгновенно разобрался, как им пользоваться. Вероятно, был военным или имел техническое образование. Смерть настигла троих жандармов в один момент. Невидимка скосил их первой же длинной очередью. Уцелевшие залегли и открыли беглый огонь. Террорист прижался к земле и стрелял в ответ. Он имел то преимущество, каким обладает винтовка по сравнению с короткостволом, но при этом винтовка делает несколько выстрелов сразу. Он попадал значительно лучше и увереннее. Система Мадсена оказалась чудовищным оружием, а невидимый стрелок ещё и не давал возможности взять себя на мушку.

Нервы жандармов не выдерживали. Один из них вскочил, чтобы лучше видеть противника среди кочек и травы. Пуля заставила его завертеться волчком. Он выронил оружие и схватился обеими руками за грудь. Те, у кого кончились патроны, стали отползать к паровозу, чтобы найти за ним убежище. Анненский высунулся и стал стрелять. Ковалёв воспользовался моментом и ринулся в укрытие, но не добежал. Пуля попала в спину. Штабс-ротмистр ничком рухнул на землю. Изо рта и носа хлынула кровь. Ковалёв задёргался в агонии, царапая землю пальцами и всё ещё пытаясь ползти, а кровь лилась под него, расширяя алую лужу.

Анненский опустошил последний магазин. Ротмистр не мог поручиться, было ли это так, но ему показалось, что он услышал между выстрелами злобный рык раненого зверя.