Нигредо

Тут-то мы все приуныли. Наш чемпион, Люк Кегран, был быстрым, как ветер, ловким, как летучая лягушка, сильным, как горный крот… Но чемпион логовчан, Маркел Дуво, оказался на голову его выше, и весил соответственно. Ну некого было нам выставить, кроме Люка, понимаете? Весь Цуг обошли с глашатаями, каждый угол исклеили объявлениями, сулили златые горы и почётное гражданство вызвавшимся. Кое-кто пришёл на пробы, но с первого взгляда становилось ясно, что Кегран был лучше всех прочих. А чемпион из Лога был лучше Кеграна, как ни крути. Бой чемпионов — это ведь именно бой, жестокая драка, а не командное многоборье с греблей, стрельбой из лука и шахматами. В драке же преимущество на стороне того, кто выше, у кого длиннее руки, больше вес. Словом, и ребёнку было ясно, что Кегран продует бой, так что по итогам состязаний Цуг-на-Вейле окажется слабее Лога-на-Вейле. Нам придётся без всяких оговорок принять условия Лога, отдать им весь рыбный промысел и Безвестность знает что ещё, ведь победитель прав во всём. Ибо так написано.

(Наверное, мои строчки прочтёт лишь Творец, потому что те, кто выживут после всего этого, будут слишком заняты мародерством, чтобы отвлекаться на чтение).

В итоге накануне чемпионского боя мы, то есть кабинет министров Цуга, сидели за полночь в зале совещаний и обдумывали совершенно безнадёжные планы. Ночь, по правде сказать, была чудесная: звёзды так и кружили, музыка с небес лилась особенно нежная, лягушки то и дело впархивали в открытые окна. Мы заказали в буфете ящик вина, десяток флаконов рубедо и корзину лёгких закусок. Все молчали, поскольку обсуждать было уже нечего. Кегран бы выиграл бой только в случае, если бы Дуво захворал или позабыл все борцовские приёмы. Подобраться к Дуво — слабительного ему, скажем, в кашу подсыпать либо чесоточного порошка в трико — мы никак не могли. За ним, как и за любым чемпионом, денно и нощно следила целая свора охранников, даже в сортир он ходил по расписанию и под наблюдением тренера, так что о диверсии пришлось забыть. Про то, чтобы как-то усилить нашего Кеграна, тоже думали, но как добавить сил тому, кто и так сильнее всех в Цуге? В общем, сидели, готовились помаленьку к безоговорочной капитуляции перед Логом, и Бальнер, министр питания, уже кому-то писал насчет поставки рыбных консервов. Вдруг дверь распахнулась, и в зал вошел Реджинальд Ден с таким выражением лица, будто только что сам выиграл чемпионский бой, а за ним, спотыкаясь, ввалился тощий тип, закутанный в длинный грязно-зелёный лабораторный халат.

«Позвольте, господа, представить, — объявил Реджинальд. — Мастер Фосс из Регеборга, алхимик-новатор, наша, с позволения сказать, последняя надежда».

Мастер Фосс встал во главе стола. Ни поклона, ни кивка, только сверлил всех глазами и теребил краешек халата. Волосы длинные, нос прыщавый, пальцы все в разноцветных пятнах от химикалий, и ногти обкусаны. Реджинальд с размаху хлопнул его по плечу (отчего Фосс слегка присел) и сообщил:

«Молодой человек изобрёл машину, которая может перевернуть весь мир с ног на голову. Завтрашняя победа в состязании — вопрос решённый, пускай Лог подавится своей пурпурной карточкой. Но состязание — это только начало, коллеги. Расскажите-ка им, мастер!»

У Фосса мгновенно побледнели губы, и он, заикаясь, начал:

«Известно, господа, что наша вселенная есть Мировая Книга, которую непрестанно пишет Творец. И мы все — действующие лица в этой книге. Каждому отведена своя Нить великого делания, предначертанная Творцом, и лишь от высшей воли зависит, сыграет ли кто-то из нас главную роль, верша людские судьбы, или канет в Безвестность, да будет она четырежды проклята. Ибо…»

«Ибо так написано, — нетерпеливо перебил Реджинальд, опершись кулачищами на стол. — Давайте по существу, мастер, здесь все ходили в церковную школу».

«Собственно, — торопливо сказал Фосс, — я почти закончил. Суть в том, что мой аппарат даёт возможность увидеть, как пишется Книга. И позволяет, если надо, её переписывать».

Мы все расшумелись, точно стая лягушек, потому что всё это звучало, как неуместная шутка, богохульная к тому же, а Фосс, повысив голос, стал выкрикивать: «Если позволите, я покажу… Если можно… Сюда… Станет ясно… Пожалуйста…» Тогда Реджинальд шагнул к двери, крикнул: «Вносите», — и охранники втащили в зал эту самую машину. Четырежды клятую.