Ниязбек

Шеболев стал совсем уже пунцовым и переводил взгляд с Панкова на толпу и обратно.

– Берегись, Слава, – вполголоса сказал Хаджиев, – ты будешь не первый полпред, который пропал в горах.

Панков вне себя повернулся к нему. Хаджиев стоял перед ним, в глухом бронежилете и камуфляже, с пристегнутым к поясу лоскутом вместо левой руки. Темные, как донышко котла, глаза глядели на полпреда с тем же равнодушием, что и на трупы, и морщины на его лице были как траншеи, отрытые временем.

Девять лет это лицо убийцы снилось Панкову по ночам. Девять лет он боялся этого человека. А пять часов назад он, Владислав Панков, лично поздравил этого человека с успешной спецоперацией. Операцией, которая, как теперь выяснилась, была просто сбросом трупов. Трупов людей, которых пытали несколько недель и убили выстрелом в затылок, чтобы провертеть очередные дырочки под новые ордена.

В следующую секунду Панков ударил Хаджиева. Он ударил его так, как показал ему Ниязбек, не кулаком и не ребром ладони, – растопыренной пятерней в нос, с силой выбрасывая от себя руку и норовя заехать Арзо в глаза. Точнее, он попытался это сделать. Уже у самого лица здоровая правая рука чеченца перехватила запястье полпреда и дернула. Трава и небо вдруг поменялись местами, неведомая сила скрутила тело одним гигантским наручником, и тут же солдатский ботинок Арзо поддел его чуть ниже солнечного сплетения.

Полпред рухнул на четвереньки, как болонка, очки слетели в короткую колючую траву, и в довершение всего его начало мучительно, резко рвать – прямо на виду у всей толпы.

Что-то заорал генерал Шеболев, начальник охраны схватил Панкова за шиворот и потащил прочь, и когда полпред вскочил на ноги, задыхающийся и красный от стыда, он увидел, что вся его охрана и Джаватхан стоят, наставив на Арзо автоматы, а чеченец с улыбкой поднимает пустую правую руку.

– Слушай, Джаватхан, это он меня ударил, – сказал Арзо. – Я вообще ничего не сделал.

– Пошли, – сказал Сергей, – быстро пошли отсюда.

Но Панков никуда не пошел, а молча сел у трупов, и рядом с ним стал Джаватхан. Некоторых мертвецов можно было снести так, а некоторые были в таком состоянии, что их обязательно надо было упаковать. Стандартных мешков, в которых переносят трупы, в селе, разумеется, не было, и трупы заворачивали во что попало: в прозрачную полиэтиленовую пленку, в брезент, в становящиеся тут же красными простыни.

Панков сидел и думал, что он несет ответственность за эти трупы точно так же, как Арзо, потому что, если ты ставишь волка охранять курятник, ты не имеешь права списывать потом все на волка. Потом ему стало слишком тошно от мыслей, он поднялся и стал помогать местным жителям заворачивать убитых. Скоро его руки были в крови и какой-то черной требухе.

Потом они пошли вниз с последней партией трупов, и Панков краем глаза заметил, что у Сергея появился автомат и что у этого автомата – оранжевый с синим рожок.

Вверху, на горе, генерал Шеболев молча смотрел, как мелкие пешки людей грузят трупы в белую «ниву», «лендкрузер» и «мерс».

– Надо остановить его! – вскричал Шеболев. – Надо перекрыть выезд из села!

Шеболев поднес к губам рацию и вздрогнул, когда здоровая правая рука Арзо сомкнулась на его запястье.

– Не мешай ему уехать, – сказал Арзо.

Начальник республиканского УФСБ в недоумении посмотрел на чеченца.

– Ты не понимаешь, – заорал Шеболев, – нас уволят! Нас всех, к черту, разгонят! Мы должны ему объяснить…

Чеченец выхватил у него рацию и с размаху хватанул ею о камень. Черный пластик брызнул во все стороны, как осколки маленькой гранаты.

– Не надо с ним объясняться, – сказал Арзо, – и вообще это больше не твое дело.

***

Они ехали колонной из четырех машин: два «лендкрузера», белая «нивка» и впереди – здоровенный, как бык, «шевроле таха», в котором сидели Джаватхан, Панков и два охранника. Панкова зажало между Джаватханом и начальником охраны, как котлету в гамбургере, а еще один фэсэбешник сидел спереди. Бронированный «мерс» безнадежно отстал на первом же повороте.

Панкова трясло от жары, вида мертвых тел и от унижения. Он так и не сумел ударить Арзо. В мире, где физическая сноровка была совершенно необходимым требованием для мужчины, это был непростительный промах.

– Сукин сын, – сказал Панков, – я его сотру в порошок. И Шеболева тоже. Он пожалеет, что полез заступаться.

– Как же ему не заступиться? – сказал Джаватхан. – Это его трупы.

– В каком смысле его? – устало спросил полпред.

– Это же не Арзо их крал. А чекисты. Люди Шеболева. Они их расспрашивали, а потом… им же надо было как-то списать трупы. Вот они и поручили это дело Арзо. Очень удачно – эти люди у них уже проходили по картотеке как члены банд, вот их и уничтожили как банду.

– И вы это знали?!

– Ниязбек знал. Я знал. Хизри знал. Все знали.

Панков закрыл руками глаза.

– Знаешь, что сказала мать Шахбанова? – закричал он. – Она сказала, что я взял с нее деньги за сына!