Ник Картер против доктора Кварца (сборник)

Он опять остановился и стал прислушиваться. В доме все было тихо, однако сыщик заметил, что в одной из комнат того этажа, на котором он теперь находился, горел свет – он проходил через нижнюю щель в двери.

Но когда Ник Картер приблизился к двери, он вдруг расслышал бормотание голосов. Оно было настолько неясно и расплывчато, что сыщик, несмотря на хороший слух, не мог установить, были ли то мужские или женские голоса.

Он опустился на четвереньки и приложил ухо к нижней щели в двери.

И сразу он испытал восторженную радость, так как по звуку голоса он сейчас же узнал своего молодого помощника Патси, хотя и не мог разобрать ни одного слова из того, что говорил юноша.

Сыщик бесшумно привстал и тщательно рассмотрел дверь, у которой он стоял.

Ему сразу бросилось в глаза, что дверь отворялась не внутрь, а в противоположном направлении, то есть в коридор. Это было особое устройство, отличавшееся от обычных строительных правил в Америке. Кроме того, Ник Картер заметил, что дверь снабжена железными засовами.

С крайней осторожностью, дабы не возбудить внимания находившихся в комнате лиц – ведь можно было предположить, что там находится и доктор Кварц, – Ник Картер отодвинул железные засовы. Это оказалось легче, чем он предполагал. Засовы были хорошо смазаны и, вероятно, часто передвигались, так как отошли свободно и совершенно бесшумно.

Ник Картер как только мог осторожнее немного приоткрыл дверь, чтобы заглянуть в освещенную комнату, не будучи замеченным находящимися в ней лицами.

Сыщик сейчас же увидел, что он далеко еще не вошел в комнату, так как за открытой им дверью была расположена еще другая дверь, сооруженная из массивных железных прутьев наподобие решетчатых дверей в американских тюрьмах.

Он взглянул внутрь комнаты. В ней находились два человека, прикованные к продольным стенам друг против друга таким образом, что могли смотреть один другому в лицо.

В одном из этих лиц Ник узнал своего помощника Патси.

А другое… Глаза сыщика при виде этого лица чуть не затуманились, так как он готов был поклясться, что это была та же дивно красивая молодая женщина, воскресшая к новой жизни, которую он видел распростертой на постели в товарном вагоне, мертвой и забальзамированной, с кинжалом в груди.

Ни Патси, ни молодая женщина – а ей, по-видимому, было не более двадцати лет – ничего не подозревали о близости сыщика. Последний не осмеливался дать им знать о себе, не убедившись предварительно, что, кроме двух пленников, никто не может его услышать.

Железная дверь была массивной работы и плотно заперта. Это Ник Картер увидел по первому же взгляду, причем сознавая, что даже ему будет нелегко открыть эту решетку.

Он уже собрался уйти, чтобы продолжать осмотр дома, так как он ни за что не хотел допустить возможности быть не вовремя настигнутым в доме до освобождения Патси, как вдруг услышал, что молодая девушка заговорила:

– Я надеюсь, вы будете мужественно смотреть опасности в глаза!

– Полагаю, мне придется страдать меньше, чем вам, – ответил Патси, – я предпочту вынести на себе всевозможные мучения, чем беспомощно смотреть, как другого человека терзают и пытают.

Ник Картер ясно разглядел в слабо освещенной комнате, как девушка печально взглянула на молодого человека.

– До сего времени, – сказала она, – я присутствовала еще не на многих пытках, хотя он заявил, что мне придется скоро пройти и это испытание. Он исходит из того положения, что может заставить даже самого нежного и мягкого человека отупеть настолько, что тот будет видеть страдания других, не испытывая решительно ровно ничего, что даже самые ужасные и страшные сцены, которые могут быть придуманы лишь дьявольской фантазией, не произведут никакого впечатления и не вызовут даже сердцебиения, не говоря уже о чувстве сожаления или сострадания. Правда, я еще не видела, как он пытал кого-нибудь так ужасно, как он собирается сделать это с вами, если верить его клятве. Надеюсь, он не заставит меня смотреть на все это до конца.

– Давно ли вы уже находитесь в этом ужасном доме?

– Не знаю. Понятия о времени и пространстве исчезли из моей памяти, и я ничего не могу вспомнить. Либо меня одурманивают, либо я живу в тисках какого-то властного гипнотического внушения.

– Но ведь вы разговариваете так разумно, – ответил Патси, – что я не могу себе и представить, чтобы ваши умственные способности пострадали столь сильно.

– Умственные способности я пока сохранила, хотя живу как бы во сне и все кажется мне как бы несуществующим. Чтобы объяснить вам это, скажу, что мною овладела из-за вас большая печаль, но это не страх, который, быть может, я испытывала раньше, когда еще не была в этом доме. Доктор Кварц говорит, что я представляю собою наилучший объект для опытов, когда-либо ему попадавшийся в руки, и что я должна считать себя счастливой, потому что могу много сделать для науки.

Ник Картер ясно заметил, как его молодой помощник задрожал. Он уже опять собирался уйти, как услышал вопрос Патси:

– А скоро ли он возвратится?

– Он сказал, что оставит нас вместе на один час. С тех пор наверно прошло уже около получаса.