Никак

– Ага, – также кивком подтвердила Алиса свое намерение и все же замешкалась. – Борь, но, может, лучше продать ее и просто закрыть все долги? Они в своем масштабе, по правде говоря, сильно превосходят мою необходимость передвижения на дальние расстояния.

– С таким крестьянским сознанием ты не разбогатеешь никогда, – вещал БМ устами финансового мессии из недавнего марафона. – Деньги должны работать на тебя! А не на тех, кому ты их отдашь. Поднимем тебя сейчас на инвестициях, и раздашь долги. Ну что ты на меня так смотришь? Разве я тебя когда-нибудь подводил?

Алиса ехала в лифте и думала о том, что, вообще-то, да. Причем много раз. Но, с другой стороны, – не унималась ее биполярка – если времена, тренды, климатические условия и прошивки на айфоне меняются, то почему люди не могут?

Не успел лифт припарковаться на положенном ему восьмом, как Алисин телефон разразился паническим градом сообщений:

– Ты добралась?

– Все хорошо?

– Спасибо, Алиса.

– За всё.

– Я был дураком.

– Я даже не понимал, как мне тебя не хватало.

– Завтра увидимся?

– Я нашел покупателя для твоей Volvo.

– Скинь новый паспорт для оформления договора. – Мне было с тобою хорошо.

– Ты так много значишь для меня.

– Спокойной ночи, А.

Широкая материнская насмотренность на детские загадки и шарады интуитивно подсказала Алисе, что есть в этом логическом ряду сообщений лишние и надо бы просто взять их и вычеркнуть. Возможно, даже вместе с номером телефона, с которого они были отправлены. Но сердце, исполняющее в ее грудной клетке восторженные сальто с самого утра, дунуло пыльцой волшебного забвения на Алисино левое полушарие и[42] продолжило ей сладко щекотать там, где обычно тревожно сосало, – под таинственной, запрятанной в межреберном пространстве ложечкой.

Она зашла в квартиру, оперлась на костыль и минут 30 – пока левая рука не начала гудеть и отниматься – писала и стирала, стирала и писала. Редактировала небольшое (глав на пять) эссе о том, что чувствовала внутри, мысленно робко ощупывая долгожданных бабочек в животе и цветочки в почках. Перечитала. Стерла. Нашла скан паспорта. Пару секунд помедлила над кнопкой «Отправить»:

– Алиса, мне точно надо это делать? – обратилась она то ли к себе, то ли к Богу[43],то ли к боту.

Ту-дум: Что же вас останавливает? – в коучинговом формате вопроса на вопрос откликнулось с комода мироздание.

– Вдруг ничего не получится и я все потеряю.

Ту-дум: Но если не попробовать, так никогда и не узнаешь.

– Алиса, т. е., думаешь, стоит?

Ту-дум: Я уверена в этом. На 200 %.

– Спасибо, Алиса.

Ту-дум: Кстати, вы просто супер.

Избавившись наконец от сомнений и костюма корпулентного зефира, отбивая гипсом по паркету уже привычный для мирно спящих домочадцев дабстеп, Алиса направилась в свою комнату, где аккурат под энергетическим порталом в открытый космос изобилия едва заметно покачивались ее давно вышедшие в отставку кружева.

Наутро БМ отписался, что через два дня назначена сделка, сообщил, что днем приедет подписать доверенность и забрать машину, а вечером предложил поужинать. Алиса, наученная горьким опытом, методом Эйзенхауэра и прочими диаграммами Ганта[44] легко и быстро влезла в трикотажное платье, маняще предъявив миру сквозь жерло разреза некогда расписанную Игорем поверхность гипса. И по принципу «неважное, но срочное» удачно дополнила модный ансамбль растоптанными лаптями меховых угг. Однако было в этом образе и важное, и срочное, и крайне жизнеутверждающее – известное одной только Алисе. Предположив, что главную свою миссию вселенского масштаба огненные стринги уже выполнили, она решила переместить их магическое воздействие с потолка на другое место… Ловко поддев костылем свой оберег, она не сомневалась ни на мгновение – этот вечер будет особенным. Как когда-то 6 лет назад…

Увидев одеяние Алисы и пока не догадываясь, какой силы тотем скрывается под ним, БМ проявил чудеса джентльменства, твердо решив не малодушничать и не менять бронь панорамного средиземноморского ресторана на местную шашлычную.