Никак

Несмотря на то что левое полушарие вот уже несколько часов активно шептало Алисе изнутри «Беги отсюда, спасайся, прекрати заниматься идиотизмом, лучше посчитай бизнес-план будущей пекарни», правое ощущало, что в этот самый момент для Алисы сотворяется новая прекрасная реальность. Алиса слышала музыку, заполняющую собой привычный фоновый шум города, вдыхала свежий, уже совсем теплый майский воздух, наблюдала за облаками, мирно плывущими по небу и реинкарнирующимися из бегемотов – в слонов, из слонов – в котов, из котов – в картошку. Алиса чувствовала всей поверхностью тела все прикосновения – ветра к лицу, дурацких рюшей к ногам, лучей солнца к ресницам. И каждым квадратным микроном своей грудной клетки проживала жизнь, в этот конкретный момент в этом конкретном месте.

В этот момент Алиса поняла, что оканчивает школу Карины с золотой медалью, – теперь она знала, как ощущается счастье, как оно звучит, светит, прикасается, дышит и щекотит сердце из самой его глубины. И, ощутив себя многогранно счастливой, она вдруг почувствовала себя такой огромной, больше этого корабля, больше этого города, больше этой вселенной, с улыбкой на затылке и легким маточным тиком на левом глазу… И подумала, что не чувствует ничего, кроме всепоглощающего чувства, которое принято называть благодарностью. Но на самом деле не придумали того слова, которое бы выразило состояние Алисы в тот момент. И она его придумать не смогла. Поэтому тихо, но очень счастливо заплакала.

Чувствуя, как потоки слёз набирают силу, струятся, обливают собою лицо, шею, живот и стекают туда – где под куполом кружевного хлопка разворачивается бездна бесконечной женской силы, Алиса открыла глаза. И обнаружила, что ее обливают вовсе не слезы… Крупные капли дождя редкими одиночными водяными бомбами плюхались из черных туч, заслонивших собою всех небесных слоников и котов буквально за пару минут… Алиса замялась на несколько секунд, не зная, корректно ли оповестить всех прочих, отлетевших ненадолго – буквально туда и обратно – в астрал, о том, что вместо всемирного счастья они вызвали вселенский Апокалипсис… Но мироздание все решило за нее – впрочем, как и всегда. Прокатившийся по городу болидом «Формулы-1» разряд грома бесцеремонно вытряхнул медитирующих гражданок из самадхи[92] и неуловимо быстро начал приземляться на их платья, коврики и бумажные майнд-карты пухлыми кратерами гигантский капель.

Дождь ливанул мгновенно – еще до того, как все успели опомниться и, выпутавшись из коконов своих женственных одеяний, ринуться на нижнюю палубу. Та оказалась заперта на два замка, один из которых сильно напоминал амбарный. Карина бегала по кораблю в поиске ключа от комнаты с навесом, угрожала капитану применением черной магии, умоляла девочек не расходиться: «Ведь мы не дошли до самого главного – до ваших карт!» Правда, к этому моменту майнд-карты плавали в лужах воды и уже не имели никакого значения.

Когда, прорвавшись сквозь бурю в граненом стакане Москвы-реки, «Школа счастья» причалила к месту посадки и высадки, Алиса могла, положа руку на любую часть своего тела, сказать, что она промокла до самых трусов. Но так как их на ней на тот момент уже не было, Алиса от метафорических ощущений перешла к реальным действиям: схватила свою холщовую сумку, тщательно подобранную под общий сиротский образ, и обнаружила, что в ней столько же воды, сколько и снаружи. А телефонный аппарат, обитавший в ней все это время, не справившись с наплывом информации, чувств и атмосферных осадков, самообратился в кирпич.

– Господи, я же просто попросила начать жизнь с чистого листа, я же не просила смывать ее с лица земли, – чуть ли не рыдала Алиса. Но рыдать, стоя под проливным дождем, – все равно что закрывать глаза в темноте, включать обогреватель на жаре или брать аскезу, находясь на диете, – т. е. не имеет никакого смысла.