Никаких принцесс [СИ]

— Вот ещё, сама спустится, — бросает Ромион. — Матушка!

— А может, мы в кабинете пока подождём? — осторожно предлагаю я. — Он на третьем этаже, я помню. Ромион?

— Виола, не мешай. Матушка! Любимая! Где ты?!

— Здесь, — отзывается холодный голос с лестницы, скрывающейся в сумерках где-то в глубине холла. — Ну здравствуй, пасынок.

Лицо на мгновение предаёт Ромиона: на нём отражается ненависть и страх, которые никто не видит, кроме меня и Туана — к слугам и мачехе король стоит спиной. Но уже через мгновение Ромион, радостно улыбаясь, оборачивается и бросается к лестнице.

— Матушка! Я так скучал!

— Какое убожество, — ледяным голосом отзывается королева. — Даже эти идиоты-актёры, — она кивает куда-то себе за спину, в темноту, — играют лучше.

— Так я ведь от души, матушка, — яростно улыбается Ромион и, взбежав по ступенькам, пытается поймать ручку Изабеллы. Бывшая королева убирает её сначала за спину, потом поднимает, а после, размахнувшись, бьёт Ромиона по щеке.

— Уймись!

Ромион, держась за щёку, поднимает на неё взгляд… И я побыстрее встреваю:

— Ваше Величество, мы можем поговорить наедине? Я тут…

— Я уже давно не королева, по твоей милости, девочка, — бросает Изабелла. — И я надеюсь, ты оторвала меня от работы по стоящему поводу, а не из праздного желания посмеяться над изгнанницей.

Ромион громко фыркает, а я подхожу к лестнице, и Туан следом. Ничего говорить больше не нужно — взгляд Изабеллы падает на Туана, бывшая королева бледнеет и разом теряет всю свою пафосную холодность.

— Пройдёмте в мой кабинет.

— Я же говорила — сразу надо было, — ворчу я, поравнявшись с Ромион. — Ты в порядке?

Тот бросает на меня косой взгляд и улыбается мачехе.

— Тяжёлая у вас рука. Актёров тоже бьёте?

— А что, кто-то жалуется? — величественно интересуется Изабелла, старательно больше не замечая ни меня, ни Туана.

Королевская стать и то особое величие, которое есть в Ромионе, никуда и в Изабелле не делись. Красота, конечно, страшная сила, но, как говорила Роз, куда важнее то, как себя подать. Изабелла одним взглядом может заставить упасть перед ней на колени и от души целовать её изящную ручку в чёрной шёлковой перчатке. И испытывать при этом благоговение. Даже мне в присутствии бывшей королевы до сих пор не по себе. А каково Ромиону — он три с лишним года её боялся. И как Туан умудрился её подчинить?

Боже мой, он справился с Изабеллой, а я ещё надеюсь его победить? Я и вполовину не такая сильная, могущественная и опытная, как бывшая королева Сиерны. На что я рассчитываю?..

— Да кто же на вас пожалуется? — усмехается Ромион.

— Глупцов хватает, — отзывается королева, и разговор замирает до самого кабинета.

Здесь Изабелла садится в кресло у зеркала — свой нынешний трон — сцепляет руки в «замок» и смотрит поверх них на Ромиона.

— Наслаждаешься, пасынок? Как тебе, нравится быть королём?

Ромион с улыбкой кивает — и садится в кресло у столика с корзиной яблок. Туан подводит меня к дивану, нажимает рукой на плечо — я падаю, а сам Туан садится следом, обнимая меня.

— Отвали, — шепчу я.

— Тише, — шепчет он.

— Матушка, я слышал, вы сделали Виоле предсказание, — говорит тем временем Ромион.

Изабелла кивает и внимательно смотрит на меня.

— Вижу, что оно сбылось.

— Вот как? — Ромион бросает быстрый взгляд на Туана. — А мне что-нибудь предскажете?

— Нет.

— Отчего же?

— Ромион, зачем ты приехал? — вместо ответа спрашивает Изабелла.

— За компанию с Виолой, — пожимает плечами Ромион. — Мы же теперь друзья, как я могу оставить её одну со странным молодым человеком, который питает такой интерес к моему брату?.. А вот зачем приехала Виола, мне и самому невдомёк. Виола?

Я ставлю на колени корзинку с Томми и осторожно вытаскиваю кролика. Тот какой-то вялый — не дай бог объелся морковки! — висит у меня в руках, и Изабелла смертельно бледнеет. Но даже не делает попытки подойти. А я замираю, как марионетка.

Ромион недоумённо смотрит на нас.

— Почему у меня такое чувство, что я один здесь не знаю чего-то важного? Виола? Что это за кролик? Матушка, тебе только его не хватает для твоей великолепной новой шубы? Ты бы сказала, я бы тебе прислал что-то из твоих старых нарядов, например, медвежью шкуру… Виола?

Я начинаю светиться. Золотом. От, полагаю, острого желания прибить Туана прямо сейчас — это, чёрт возьми, несправедливо! Он дал мне приехать к Изабелле, чтобы я показала ей Томми, а потом мы просто уехали?! Да это просто пытка какая-то!

— Дамы… и этот, — Ромион даже не смотрит на Туана. — Что происходит?

— Моя принцесса, — вскакивает Туан, — вам плохо?

Щас тебе станет плохо! Но это я только думаю. Руки сами убирают вялого Томми обратно в корзинку… А в голове бьётся: «Пусти, немедленно пусти, отпусти меня! Ты опустишь!» Так, что аж перед глазами краснеет.

Я взрываюсь золотой пыльцой. Туан отшатывается, изумлённо стряхивает её с себя и вдруг поворачивается к Ромиону:

— Ваше Величество! Помогите, моей госпоже плохо!

— Я вижу, — с интересом экспериментатора отзывается Ромион.

Туан изумлённо смотрит на него, потом подхватывает меня под руку.