Никакой системы

Но долго чахнуть над своим незнанием Курту не пришлось потому, что внезапно накатила волна совсем уж слабости и он сполз по продавленной обивке дивана вниз, ощущая вокруг разгоняющуюся суету. Донеслись какие-то обрывки разговоров, его кажется приподняли, потемнело в глазах и в следующий раз Курт открыл их совершенно в другом месте.

Часть третья, глава шестая

Разговоры серьезных людей

— Какого черта, сын? — Спросил седой и довольно грузный мужчина восседая в недешевом кресле больничной палаты класса люкс. Рядом, на вешалке висел его, значительно более нежели кресло недешевый плащ, да и сам человек на бедняка никак не тянул. — Ты как будто не знаешь, что носители крепче обычного человека. Мог бы и сам обеспокоится своим состоянием.

— Папа, вот скажи, на кой хрен тебе хермесовский макинтош, если ты из машины не вылезаешь? Это же просто неудобно, — поинтересовался в ответ только что очнувшийся Курт, глядя, как за спиной отца заглядывает в окно его временной обители хмурое утро. — Долго я провалялся?

— Вчера поздним вечером тебе сделали операцию, из-за осколка ребра проткнувшего легкое. Ты был без сознания и чтобы получить согласие меня выдернули из соседнего муниципалитета, с совещания.

— Значит не долго, — понятливо покивал Курт. — И почему я тогда так прилично себя чувствую?

— Я оплатил услуги местного целителя. Класс не бог весть какой, но тебя подлатать хватило. Полежишь пару дней и окончательно придешь в норму. Но ты же не полежишь, верно?

— Нет, папа, пожалуй мне нужно на работу.

— Если твоя работа, это такая черноволосая дама с сумкой королевского дома, блузкой под цвет автомобиля, и усталым взглядом моей ровесницы, то она ждет в коридоре, — усмехнулся отец.

Конрад осторожно потянулся, ощущая как под тугой повязкой похрустывают еще плохо зажившие ребра и решил, что он достаточно здоров, чтобы подняться. В шкафу у кушетки обнаружились его вещи включая одежду. Сухую, постиранную и кажется даже поглаженную. Курт отутюженных туристических брюк никогда не видел раньше и ему было не с чем сравнивать.

Он с кряхтением оделся под неодобрительным взглядом Новобельского старшего. Плевать, раз шмотки здесь, значит препятствий ему чинить не собирались.

— Пап, ты в курсе что SCID тебе не подчиняется? — Сообщил Курт на всякий случай. — Ты вообще знаешь, что даже правительственные службы Славии тебе не подчиняются?

— Мне говорили, — дипломатично обозначил тот. — Так мне ее пригласить?

* * *

Оказавшись в палате Вероника, первым делом коротко кивнув усевшемуся обратно на кушетку Курту, мгновенно пересеклась взглядами с его нынешним посетителем. В гляделки они играли, по внутренним часам Курта, минуты три. И он был готов поклясться, что его способности к манипуляции временным потоком тут были совершенно ни при чем.

— Господин Новобельский, — нейтрально кивнула первой Вера, хотя по ощущениям Курта поле битвы осталось за ней. Но черт его знает, что там были за игры престолов.

— Госпожа Зинич, — как ни в чем не бывало поздоровался отец. — Я уже ухожу, хотел только уточнить, что у вас с соблюдением трудового законодательства. Больничные, отпуска, знаете…

Курт издал тихий рык. Никакого желания допускать и слушать потом намечающуюся полемику у него не было.

— У нас с этим все отлично. — холодно улыбнулась Зинич, понизив температуру в помещении градуса на два. — Даже лучше чем в среднем по рейтингу Славии, все таки мы международная организация, держим марку даже в сложном окружении. Но сейчас у нас усиленный режим ввиду чрезвычайного происшествия в городе. Вы должны были слышать про театр.

— Ах, чрезвычайный режим, театр, — сочувственно закивал Новобельский. — Понимаю.

Прозвучало на взгляд Курта неубедительно.

— Папа, ты кажется собирался нас покинуть, — сформулировал он, чуть более резко чем самому хотелось.

— Молодежь неблагодарна… Вам ли не знать, госпожа Зинич, — не поскупился на прощальную шпильку Новобельский уступая кресло куртовой начальнице. Но упираться дальше не стал. — Всего доброго сын. И вам желаю поскорее закончить с чрезвычайщиной, Вероника.

Когда дверь за ним закрылась, разогнав по помещению запах солидного парфюма, Зинич от комментариев предпочла воздержаться, лишь устало опершись о ручки кресла.

— Прости, — сказал Курт. — Он такой. И я думаю ты знала, что подобный день настанет, когда брала меня на эту работу. И хорошо еще дядя не приперся, тот и вовсе адвокат.

Вероника кивнула.

— Меня больше беспокоит то, что он по сути прав, — не столько недовольно, сколько расстроено сказала она. — Я не понимаю что творится и меня это раздражает.

— А разве Егор тебе не рассказал? — Удивился Курт.

— И что же он мне должен был рассказать? Прибежал, тряс каким то амулетом. Сказал, что с его помощью было совершено нападение на больницу. Что Песочник сбежал и украл Ольгу. Что ты там на месте занимаешься ситуацией, — ответила Вера. — А потом позвонил Коровкин и сказал, что ты ему очень помог, но сейчас чуть ли не при смерти, и они ищут твоих родственников. Таинственности напустил.