Никифор

Уложив Ванюшу спать, девушка воспользовалась моментом и уселась на кухне читать цыганскую книгу. Она несколько раз внимательно прочла раздел «Домовой», пролистала книгу полностью, но кроме описания обряда о силовом подчинении строптивого и злого домового, проводимым главой семьи, ничего не нашла. Нина с сомнением покосилась в сторону гостиной. Обряд был прост донельзя: самый старший мужчина в доме должен обойти жилище по часовой стрелке, хлеща все углы кожаной плетью с железными наконечниками и приговаривая приблизительно следующее:

«Я хозяин в доме, а не ты! Слушайся меня, уважай жену и детей моих, береги всё добро и скотину мою!»

Текст мог быть произвольным, даже дозволялось ругать домового, но только без использования матерных слов, чтобы не оскорбить и без того рассерженного духа.

Но Нина сомневалась, что Евгений согласится на участие в подобном действе, а только ещё больше уверится в её «чеканутости». Девушка закрыла книгу и задумчиво постучала пальцем по кожаной обложке: нужно было оставить решение этой проблемы до возвращения Евгения. Возможно, он развеется во время командировки и сможет принять её доводы, тем более что сегодня домовой затих и ещё никак не проявлял себя.

* * *

Она медленно выходила из сонного забытья, всячески сопротивляясь пробуждению, но громкий равномерный стук вторгался в её сознание всё сильнее – хлоп, хлоп, хлоп!

Девушка повернулась на бок и натянула на голову одеяло, стараясь спрятаться под ним от раздражающего шума и жалобно простонала:

– Я так устала… Ну, дайте же мне поспать, наконец, нормально…

Стук не прекращался и продолжал звучать в ночной комнате, почти беспрепятственно минуя мягкую преграду и вонзаясь Нине прямо в уши – хлоп, хлоп, хлоп!

Девушка резко села на постели, одним рывком сбрасывая с себя остатки сна, и испуганно посмотрела на мужа. Евгений мирно спал, закинув руки за голову, его грудь равномерно поднималась и опускалась, а на выдохе изо рта вылетало еле слышимое и спокойное: хр-р-сф-фь-ю-ю…

Она вздохнула было с облегчением, но настойчивое и бесперебойное – хлоп, хлоп, хлоп! – продолжало разноситься по комнате.

Свет от горящих на набережной фонарей проникал через окно в комнату и желтоватым цветом очерчивал пространство и предметы в ней. Нина повернулась на источник звука, который находился, как ей показалось в дальнем левом углу комнаты, где стоял высокий громоздкий трёхстворчатый шкаф, и затаила дыхание от испуга. Одна из створок шкафа, словно болтаемая сильным сквозняком, стремительно распахивалась, но не долетев до стены, резко останавливалась и неслась обратно, с силой закрывалась, издав громкое «хлоп!», и тут же распахивалась вновь и всё повторялось, превращаясь в бесперебойное: «хлоп, хлоп, хлоп!»

Нина зажмурилась, стараясь выудить из заледеневшего ума слова молитв, но тут её мозг словно молнией поразило – это же отличнейшая возможность доказать мужу наличие у них домового и убедить его в необходимости проведения обряда!

И она принялась трясти Евгения:

– Проснись! Проснись, Женя! Посмотри, что происходит! – но муж не проснулся, а лишь опустил руки из-за головы на живот и захрапел ещё громче.

– Проснись! Ты только посмотри на это! – не сдавалась Нина.

Евгений нахмурился и, не открывая глаз, сердито рявкнул:

– Да не хочу я ни на что смотреть! Отстань от меня, дура!

Внезапно рядом с кроватью в воздухе появились две пылающие ярким огнём мужские руки и шустро юркнули к ней под одеяло. Оторопевшая Нина почувствовала, как одна рука скользнула под поясницу, а вторая подхватила её под колени и вместе они стали приподнимать девушку над кроватью, одновременно стягивая с постели в сторону шкафа. Дико перепугавшись, Нина громко завопила и принялась колотить в воздухе руками и ногами, стараясь вырваться из огненных объятий невидимки.

Хватка исчезла, девушка упала обратно в кровать и рывком откинула с себя одеяло: на простыне под ней горели два отпечатка от этих страшных рук. Странно, но пламя совсем не обжигало Нину, она чувствовала жаркое тепло, исходящее от этих следов, но боли и вреда они ей не причиняли. Нина провела рукой по постели, ощупывая следы, но ладонь свободно скользнула по простыне, не ощутив порчи и обугливания ткани.

«…ибо Ангелам Своим заповесть о тебе… на руках возьмут тя, да не когда преткнёшь о камень ногою свою, на аспида и василиска наступивши и поперевши льва и змия…» – всплыла в памяти строчка из молитвы, и на душе у девушки вдруг стало очень хорошо и спокойно. Страх испарился, вытесненный чувством защищённости и безопасности.

Сидя на постели, Нина взяла одеяло и принялась тушить странный не обжигающий призрачный огонь, ощущая, как тепло от его пламени разливается по всему телу и накрывает сонным покрывалом. Веки потяжелели, глаза закрывались сами собой, дремота навалилась с необычайной силой и она стала проваливаться в уютные объятия сна.

«И всё-таки, я сумасшедшая»… – мелькнуло в её мозгу, прежде чем она крепко уснула, уткнувшись носом в подушку и засопела под убаюкивающий мерный стук – хлоп, хлоп, хлоп…

* * *