Никита и Микитка

«Всемилостивейшей княгине, Арине Федосеевне, её холопишко Кузьменок радоваться и здравствовать много лет желает.

Сообщаем, что с божьей помощью ваше благоумное чадо, княжич Никита Петрович, в книжной хитрости от нижней ступени на вышнюю восступает. Он уже изучил все 44 буквицы, читает двоесложные и троесложные словеса, одолевает начало «Азбуковника» и радует очи взирающих на него.

Ещё молим вашу княжескую пресветлость не забыть раба вашего, мастера Кузьменку, и прислать некоторую толику от обильных даров: маслица, рыбицы сушёной, яичек и птах водоплавных, либо иного, чем милость ваша соблаговолит меня облагодетельствовать.

Пребываю вашей княжеской пресветлости раб и молитель Кузьменок, книжный доброписец и школьный мастер».

Тот же возчик побывал на государевом Печатном дворе и привёз оттуда письмецо Микитки к матери и деду.

Мать положила в лукошко пяток яиц и пошла к церковному пономарю. Тот переложил яйца в свою деревянную миску, важно развернул скрученный трубочкой листок, расправил его и медленно, с расстановкой прочёл:

«Моей мамане, Василисе Кондратьевне, и деду, Касьяну Гавриловичу, сын и внук Микитка низкий поклон бьёт и желает много лет здравствовать.

Я теперь заделался учеником на Печатном дворе под началом диакона Ивана Фёдорова, ко мне дюже ласкового. Он мне подарил свою кожаную опояску и передник, чтобы я сажей не измазался.

Для печатания книжиц сделаны станки из дерева, отменно прочные. На этих станках печатаются чёрной и красной красками разумные книжицы, я их все читаю. Работать мне здесь более по сердцу, чем на козла деревянного ложиться. Да и никакого козла здесь нету.

Ежели наши возчики сызнова в Москву поедут, приезжайте, маманя или дедушка, с ними меня проведать и привезите ржаных лепёшек и яблок мороженых. Мне же отсюда уехать нельзя. А охота вас повидать большая и снегирей бы половить.

А больше мне писать нечего, да и работы много.

Ваш покорный сынишка и внучонок

Микитка».

Мать Микитки всхлипнула, вытерла слезу концом полинялого платка, которым была повязана её голова, поклонилась в ноги пономарю и отправилась домой.

Вечером, разговаривая с дедом Касьяном о Микитке, она спросила:

— А что это за козёл деревянный?

Дед Касьян, поморщившись, отмахнулся рукой:

— Эх, матушка, лучше не спрашивай! Все мы на козле побывали, холопские спины батогами мечены! — И добавил: — Микитка наш, видимо, попал к мастеру доброму, в работе преуспевает и в жизни не пропадёт.