Никита Хрущев

Столичные власти пытались украсить жизнь горожан, но в их распоряжении были довольно скромные возможности. 31 марта 1947 года Попов в роли председателя Исполкома Моссовета подписал распоряжение об открытии коктейль-холла в доме № 32 по улице Горького. Это местечко станет знаменитым на всю страну и будет увековечено в литературе. Коктейль-холл был зримым свидетельством новой, невиданной жизни. Впрочем, многие воспринимали его как гнездо разврата.

Георгий Попов умело использовал юбилей столицы, чтобы укрепить свои позиции. Сталин разрешил ему в сентябре 1947 года с размахом отпраздновать 800-летие основания Москвы. От имени московской власти Попов устроил прием. Иностранные гости поразились роскошью (в скудное послевоенное время!) угощения. Меню сохранилось: икра зернистая, икра паюсная, расстегаи с рыбой, балык белорыбий, лососина малосоленая, раки в пиве, поросенок, галантин из пулярки, стерлядь волжская в шампанском, рябчики сибирские... Когда Попову показали вырезки из иностранных газет, он был раздражен:

— Они что, голодают там? Только о еде и пишут. А о выставках, канале, метро, новых домах — почти ни слова. Это же главное у нас!

Сталин верил, что молодой и напористый московский секретарь легко решит все проблемы, заниматься которыми вождю уже не хотелось. Акции Георгия Михайловича стремительно росли. Вокруг московского хозяина группировались московские прозаики и драматурги, готовые воспевать дела главы города. Стремительно делавший карьеру в писательском цехе Анатолий Софронов написал по заказу первого секретаря пьесу «Московский характер». Ее поставили лучшие театры страны — МХАТ и Малый. На спектакль Попов уговорил прийти Сталина.

Избалованный вниманием вождя, он даже с высокопоставленными чиновниками разговаривал высокомерно. Георгий Михайлович считал, что ему остался всего один шаг до олимпа — Политбюро. И этот шаг скоро будет сделан. Ошибся. 29 октября 1949 года Сталин из Сочи отправил записку оставшемуся на хозяйстве в Москве члену Политбюро и секретарю ЦК Г. М. Маленкову:

«На днях получил письмо, подписанное инженерами коммунистами завода имени Сталина Марецким, Соколовой, Клименко о недостатках в работе секретаря МК тов. Попова.

Я не знаю подписавших это письмо товарищей. Возможно, что эти фамилии являются вымышленными (это нужно проверить). Но не в этом дело. Дело в том, что упомянутые в письме факты мне хорошо известны, о них я получал несколько писем от отдельных товарищей Московской организации. Возможно, я виноват в том, что не обращал должного внимания на эти сигналы. Не обращал должного внимания, так как верил тов. Попову.

Мое предложение:

а) назначить комиссию Политбюро для проверки деятельности т. Попова с точки зрения отмеченных в письме трех инженеров фактов;

б) установить, чтобы не только секретари райкомов по Московской (и Ленинградской) областной и городской организаций, но и предрайисполкомы утверждались ЦК ВКП(б);

в) письмо трех товарищей, а также настоящее мое письмо разослать членам Политбюро и секретарям Цека».

Само «письмо троих», возможно, и появилось именно потому, что вождь уже выражал недовольство Поповым. Для формального разбирательства в деле первого секретаря Московского обкома и горкома нужен был повод, который и организовали с помощью письма. Вождь органически не был способен к искренности.

Машина закрутилась. 31 октября послание вождя разослали членам Политбюро и секретарям ЦК. 1 ноября сталинское распоряжение оформили Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б): «Поручить комиссии в составе тт. Маленкова, Берия, Кагановича и Суслова проверить деятельность т. Попова Г. М., исходя из указаний т. Сталина, изложенных в письме от 29 октября с. г.».

Позиция Сталина была ясна: снять Попова с должности. Так что задача комиссии упростилась — обосновать уже принятое решение. Через полтора месяца обвинительное заключение по делу Попова было готово. 7 декабря Сталин вернулся в Москву из отпуска. Он уже решил, кем заменит Попова. 8 декабря Попов отправил Маленкову письмо. Он напомнил о своем предложении переименовать улицы и площади Москвы — к юбилею Сталина — и выдвинул новое: «Присвоить товарищу И. В. Сталину звание почетный гражданин города Москвы». Попов плохо понимал вождя, который не собирался получать из рук своего подчиненного ненужные ему звания. 10 декабря Сталин в первый раз после отпуска принимал подчиненных в своем кремлевском кабинете. В половине десятого вечера к нему пришли члены Политбюро Л. П. Берия, Л. М. Каганович, Г. М. Маленков и секретарь ЦК М. А. Суслов. Они привели с собой Г. М. Попова.

«Он протянул мне пачку моих бумаг, — вспоминал сам Попов. — На верхнем листе синим карандашом было размашисто написано: “Все это чепуха!”».

Зачем Сталин напоследок пожелал увидеть своего прежнего любимца? Снятие Попова провели бы и без него. Наверное, хотел окончательно решить для себя, что делать со ставшим ненужным хозяином Москвы: ограничиться лишением должности или окончательно его уничтожить?