Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Дежурный действовал по уставу — разбудил главкома ПВО маршала Сергея Бирюзова, Бирюзов доложил о нарушителе министру обороны маршалу Родиону Малиновскому. Маршал Малиновский позвонил министру среднего машиностроения Ефиму Славскому, только он мог, под свою личную ответственность, дать разрешение «не допущенным» пилотам на посадку на своем аэродроме. Пока перезванивались, время ушло, в часть разрешение поступило только в 7 часов утра. К тому времени У-2 закончил фотографирование Семипалатинского атомного полигона и направился в сторону озера Балхаш. Там его интересовал ракетный полигон ПВО, расположенный вблизи поселка Сары-Шаган. Т-3 попытались его догнать, но безуспешно. По дороге к Балхашу У-2 завернул на базу стратегических бомбардировщиков, сфотографировал расположенные на ней Ту-95.

На полигоне ПВО гостя не ждали, для него не нашлось ни дежурных, ни просто готовых к пуску противосамолетных ракет. Штатными боевыми средствами ПВО полигоны не защищались. Правда, на одной из площадок заканчивались испытания новых зенитных ракет, способных поразить самолет на большой высоте. На подготовленных к запуску двух «изделиях» на месте взрывчатки стояла аппаратура, фиксирующая величину промаха. За время, предшествующее появлению У-2 над полигоном, установить боевые части не успевали. Их хранилище находилось в ста километрах от стартовых площадок. У испытателей появилась шальная мысль — все-таки стрельнуть по нарушителю, но от нее быстро отказались: вероятность прямого попадания равнялась нулю, а впустую терять драгоценные «изделия», срывать испытания не решились.

Покончив с фотографированием новинок советской противовоздушной техники, У-2 двинулся к баллистикам, полетел к Тюра-Таму. И там тоже оказались не готовыми к встрече. Успешно выполнив все задания, летчик лег на обратный курс, он пролегал через Мары в сторону иранской границы.

Командование ПВО предприняло последнюю отчаянную попытку сбить нарушителя. Технические возможности к тому имелись, расположенный в том районе полк ПВО только что получил новенькие Т-3, правда, без ракет. Местные умельцы нашли выход из положения: на самолет старшего лейтенанта Кудели кое-как закрепили ракеты от МиГ-19 и дали команду на взлет. Проверить способности сработанного в спешке гибрида не представилось возможности. У-2 находился на пределе дальности перехвата, вне зоны действия радиолокационных станций полка. Попросили помощи у соседней дивизии. Но их операторы с Т-3 никогда не работали. В результате цель упустили.

Не повезло и второму летчику, капитану Дорошенко. Он взлетел на авось, без ракет. На переоборудование двух самолетов времени не хватило. С новым самолетом пилот справлялся с трудом. Поднявшись на высоту семнадцати с половиной километров, он с удивлением для себя увидел американца. Чужой самолет летел выше Дорошенко еще километра на три. Одолеть эти три километра не освоившему Т-3 летчику не удалось. Пришлось ни с чем возвращаться домой. На этом преследование прекратилось, дальше до самой государственной границы перехватывать У-2 было просто нечем.

Наше совещание подошло к концу, когда солнце стало клониться к закату. Гости стали прощаться, я остался на даче с отцом.

Мы проводили посетителей до машины и отправились на прогулку. С полчаса мы ходили молча.

Наконец я спросил:

— Как же ПВО упустило самолет?

— Проспали, — отец употребил более грубое слово.

Никаких подробностей он рассказывать не стал, ему не хотелось говорить о неприятном. Я рассказал о телеметрических ракетах на Балхаше, посетовал, что такой важный и секретный объект теперь полностью раскрыт американцами. Отец поддержал меня: надо на полигонах поставить зенитные ракеты, забазировать самолеты.

Все это раньше следовало делать. «Теперь они своего добились, когда еще сунутся?» — не с сожалением, а скорее, с досадой сказал отец.

Ему так хотелось проучить наглецов, и теперь, когда случай представился, произошел сбой. Снова приходилось глотать горькую пилюлю. Я спросил, собирается ли МИД направить официальный протест? Мне казалось, что раз мы способны сбить нарушителя, то официальную ноту уже нельзя считать свидетельством слабости.

Отец не ответил впрямую, заговорил о том, что вообще не может найти объяснения причинам посылки разведывательного самолета на нашу территорию в такой момент, после успешного визита в США и перед совещанием в Париже. Он не допускал, что подобную акцию мог разрешить президент. Зачем это ему нужно? У президента США нет оснований не доверять ему. Верит же он сам в добрые намерения Эйзенхауэра!

Отец считал, что санкцию на полет, не спросив президента, дал Аллен Даллес. То, что братья Даллесы не очень считались со своим президентом, он допускал. Отец вновь вспомнил злосчастные листочки, которые Джон Даллес подкладывал президенту на совещании в Женеве, а тот зачитывал их, как прилежный школяр, слово в слово.