Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Подобные происшествия случались не раз, обычно они сопровождались обменом гневными дипломатическими нотами, затем телами погибших и… мир восстанавливался до следующего раза. После У-2 нарушение выглядело как демонстративный вызов. Все ждали, выполнит ли отец свою угрозу? Откуда летают РБ-47 — ни для кого не составляло секрета. Отец, конечно, не думал всерьез о ракетном ударе по базам. Он прекрасно понимал, что «ракеты могут летать в обе стороны». Но ведь по ту сторону границы не знали, о чем отец думал, а многим он представлялся человеком непредсказуемым, спонтанных решений.

О происшествии в Баренцевом море Эйзенхауэру сообщили, когда он праздновал на своей ферме в Геттисберге 44-летнюю годовщину супружеской жизни. По словам его сына Джона, президент выглядел, как проткнутый шарик, из которого вышел весь воздух. Единственное, что он произнес: «Неужто Хрущев теперь выполнит свою угрозу, разрушит западные базы?» Оба руководителя оказались в плену взаимных угроз. Не лучше себя чувствовал и Макмиллан.

Ракеты остались на месте, а отец воспользовался инцидентом для разоблачения «агрессивной сущности американского империализма».

Американские генералы получили строгое указание президента: исключить возможные столкновения. Командующий оккупационными войсками в Германии издал официальный приказ, запрещавший своим самолетам ближе чем на пятьдесят километров подлетать к границе ГДР.

Весна и лето 1960 года сопровождались бурями не только в политике. 10 июня умер генеральный конструктор авиационной техники Семен Алексеевич Лавочкин. В этот день не просто ушел из жизни человек, ученый и конструктор. Вместе с Лавочкиным умерла и «Буря» — его лебединая песня, огромная межконтинентальная крылатая ракета. К середине 1960 года «Буря» летала достаточно устойчиво, но ее судьба повисла на волоске.

Королев не признавал крылатые ракеты, «крылатки», как он их презрительно называл. По его мнению, они безнадежно отстали от жизни, застряли во вчерашнем дне. Они только отвлекают силы, на «бесполезное дело тратятся средства, столь необходимые на «главном» направлении. Куда им до неуязвимой для любого противника баллистической ракеты».

В своей правоте Сергей Павлович убеждал и военных, и гражданских. Нужно сказать, не безуспешно. Сторонников в его лагере прибывало. Среди них оказался и министр обороны маршал Малиновский. Правда, отец держался, он считал, что не следует спешить с выводами. Ведь Лавочкин и Челомей говорили обратное.

В конце концов дрогнул и он. Последние два года, начиная с первых запусков «семерки», отец все чаще высказывал сомнения: не тратим ли мы деньги на «Бурю» впустую? Но прельщала высокая точность попадания, и поставить на одного Королева казалось страшноватым. К тому же высота полета «Бури» — более двадцати километров — казалось, гарантировала безопасность. После уничтожения У-2 об этом аргументе больше никто не вспоминал.

В июне на Президиуме ЦК в очередной раз обсуждали судьбу «Бури». Сергей Павлович пошел к Козлову. Ныне Фрол Романович отвечал за «оборонку», и ему предстояло готовить проект решения. Королев уговорил Козлова, вместе они уговорили отца; защитников у «Бури» не осталось.

На заседание пригласили бывшего заместителя Лавочкина, теперь исполнявшего обязанности генерального Наума Семеновича Чернякова. Возможно, Лавочкину, будь он жив, и удалось бы отстоять свое детище, но у Чернякова шансы равнялись нулю. Председательствовал Козлов, в отсутствие отца он вел заседание. Он зачитал написанный вместе с Королевым проект резолюции. Возражения Чернякова звучали с безнадежностью последнего слова обвиняемого.

Правда, в самый последний момент решили не пускать уже готовые машины под пресс, продолжить их запуски с целью накопления научных данных. На подобной высоте и такой скорости в нашей стране еще никто не летал.

Тридцать основных разработчиков — мозг конструкторского бюро во главе с заместителями Лавочкина Черняковым и Хейфецем — по приглашению Челомея перешли к нему в конструкторское бюро. Владимир Николаевич очень рассчитывал на их опыт. Особенно на аэродинамика Хейфеца, одного из пионеров сверхзвукового полета в нашей стране. Предстояла разработка крылатой орбитальной машины.

Конечно, сегодня легко сокрушаться, насколько задуманная Лавочкиным в начале 50-х годов конструкция напоминает «Шаттл». Разгляди Королев в «Буре» свой «Буран», пригласи к себе лавочкинцев, возможно, вся история космонавтики сложилась бы иначе. Если бы… Как часто нам хочется вернуться назад и начать все сначала.

Королева в те дни волновали иные проблемы. Он готовился к запуску человека в космос. Дополненная третьей ступенью «семерка» могла теперь выводить на орбиту высотой 200 км до 5 тонн полезного груза. Запуском 15 мая 4,5-тонного спутника начался новый этап космической гонки. Королев выкладывался до конца, и здесь он должен стать первым!