Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

В 1961 году многое изменилось. Возникшее было у отца желание поверить в честность и миролюбие Белого дома испарилось без следа.

«Сначала У-2, а совсем недавно — Куба! О каком доверии может идти речь?» — так теперь считал отец.

Тем не менее, когда президент Кеннеди предложил объединить усилия для полетов на Луну, 25 мая он направил конгрессу послание на эту тему, и теперь всерьез опасался, что Советский Союз, вступив в лунную гонку, может опередить США. Отец сначала согласился. Правда, в самом общем виде. На следующий день во время встречи в советском посольстве он отверг заманчивую идею, — в ракетных делах оборона так тесно связана с космосом, что разделить их невозможно. О том, чтобы поделиться военными секретами, не могло быть и речи. Условия не созрели. Мы еще слабы, ракет у нас мало, а Кеннеди пришел в Белый дом, эксплуатируя идею советского ракетного преимущества. Вот пусть он и пребывает в заблуждении. Стране требовалось несколько лет, чтобы окрепнуть настолько, что будет не стыдно показать, чем мы на самом деле обладаем.

Когда отец рассказал мне об идее совместной высадки на Луне, я поддержал его: как можно о таком даже подумать? Челомей придерживался иной точки зрения. По его словам, сотрудничество принесло бы большую пользу нам, чем им.

Кеннеди привез в Вену предложение исключить войну как метод разрешения возникающих в мире конфликтов. Отец приветствовал выдвинутую оппонентом идею, тем более что американский президент в качестве аргумента привел расчеты ядерного потенциала двух наших держав. Из них следовало, что США обладают запасом ядерного оружия, способным не единожды уничтожить нашу страну. У СССР, по его словам, хватало средств лишь на частичное уничтожение Соединенных Штатов. Откуда американцы почерпнули свои данные, остается на совести ЦРУ, наши носители, способные доставить ядерные заряды на американский континент, в то время все еще можно было пересчитать с помощью пальцев на руке. В одном они были правы: и такого количества потенциальных термоядерных взрывов достаточно, чтобы посчитать потери неприемлемыми для любой страны.

Сейчас цифры опубликованы. В 1961 году американцы располагали двадцатью четырьмя тысячами ста семидесятью тремя ядерными боеприпасами всех видов против наших двух тысяч четырехсот семидесяти одного. Судите сами, много это или достаточно…

Отец с восторгом воспринял рассуждения президента: впервые США признавали паритетность ядерной мощи двух держав. Что же касалось многократного превосходства США, то он свел все к мрачной шутке: «Мы-де, в отличие от американцев, люди не кровожадные, это они намереваются бить по мертвым, а нам и одного раза достаточно». Этот тезис он потом повторял неоднократно.

Принятие предложения Кеннеди могло сдвинуть прочно увязшие в трясине согласований и возражений переговоры по разоружению, но отец углядел в нем крамолу. И очень серьезную. Американский президент считал необходимым зафиксировать сложившееся на тот год состояние в мире, другими словами, признать господство Западного альянса, НАТО, во всем мире, за исключением «резервации», уступаемой Советскому Союзу. Отец не считал возможным принять на себя обязательства не помогать угнетенным народам в борьбе за независимость. Бурное начало 1960-х годов — кровь в Алжире, бои в Конго, начинающаяся война против колонизаторов в Анголе, столкновения в Лаосе и, наконец, недавняя высадка десанта на Кубе — этот перечень можно было бы продолжить. Пролетарская солидарность не допускала равнодушия, наше место было с восставшими. Мир социализма противостоял миру капитала, свобода противостояла рабству.

Отец категорически отверг, как он считал, провокационное предложение, прочитал Джону Кеннеди целую лекцию об освободительных войнах и их положительной роли в развитии человеческой цивилизации.

Попытка найти взаимоприемлемое решение провалилась.

Еще более драматично происходили переговоры по Германии.

Отец считал себя обязанным найти решение проблемы признания двух Германий, оформления государственного статуса ГДР. В Вене он предпринял последнюю попытку реализовать идею подписания мирного договора с ФРГ и ГДР, с выделением Западного Берлина в самостоятельный вольный город.

Этот вопрос оказался самым болезненным, тут Кеннеди был менее всего готов идти на соглашение с отцом. Общественное мнение США требовало стойкости вплоть до применения силы.

В надежде на то, что оппонент дрогнет, отец решил довести нажим до предела. Правда, ни тогда, ни в последующие месяцы он и не помышлял о возможности применить силу. По его словам, не требовалось ни особых усилий, ни большого ума для оккупации Западного Берлина. Силы союзников там были ограничены. Но потом… Последствия легко предсказывались — война. Она же ни при каких условиях не входила в планы отца.