Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Постепенно я проникся энтузиазмом. Наконец-то американцы сами очутятся в положении, в котором они держали нашу страну последние годы. Да и подспорье в формировании ответного удара может оказаться заметным. Запланированное на этот год к постановке на боевое дежурство количество Р-16 казалось весьма скромным. Отец не разделил моих восторгов. Он считал, что затраты сил и материальных ресурсов, связанные с постановкой ракет на Кубе, не оправдают временного выигрыша в глобальном противостоянии. Он рассуждал просто. Сколько можно поставить ракет на острове? От силы несколько десятков. Не утыкаешь же ими всю Кубу, как ежа иголками. Ракеты надо обслуживать, а главное, защищать от возможных неожиданностей. И все это под боком у США, за три моря от нас. Конечно, по мнению отца, установка ракет имела определенное стратегическое значение, но основная цель — защита кубинской революции. Он твердо придерживался мнения, что вся операция целесообразна лишь с точки зрения предотвращения новой высадки на остров. На мой вопрос, сколько стартов предполагается оборудовать, отец ответил, что военные подсчитывают свои возможности.

С тех пор наши беседы о постановке ракет на Кубе стали регулярными. Я дожидался, когда мы оставались вдвоем, надо было блюсти секретность, и выпытывал последние новости. Никто, кроме меня, в семье не был посвящен в тайну. Кое-что доходило до меня и минуя отца, из других источников. По службе я общался со многими высокопоставленными военными. Стоило мне намекнуть о своей осведомленности, как языки развязывались, начиналось бурное обсуждение. Большинство моих собеседников поддерживали план. Возражений я не слышал, возможно, несогласные с отцом не хотели со мной связываться, но скорее всего их просто не было.

Исходя из наличных ресурсов предполагалось установить на острове не менее полусотни ракет. Цифра все время менялась. Часть ракет выделялась в счет поставок армии, но большинство снималось с боевых позиций. Операцию решили проводить не откладывая, и дожидаться, когда заводы выполнят заказ, времени не оставалось. Тем самым ослаблялся кулак, нацеленный на Европу. В конце концов сошлись на двадцати четырех стартовых позициях Р-12, которые предполагалось укомплектовать тридцатью шестью ракетами, и шестнадцати стартах Р-14 с двадцатью четырьми ракетами. Всего пять полков, 60 ракет. Все ракеты снаряжались боезарядами мощностью в одну мегатонну. Новыми, только что испытанными двухмегатонными боеголовками повышенной эффективности решили не рисковать. К тому же выпуск их только начинался.

Аппетит постепенно разгорался. Раздавалось все большее число голосов в пользу увеличения количества Р-14. Но их пока просто неоткуда было взять. Отец сказал, что в будущем условились постепенно заменять Р-12 на Р-14. Его особенно беспокоила проблема, как замаскировать ракеты от неизбежного воздушного наблюдения и фотографирования. Ведь над Кубой то и дело летали самолеты-разведчики США.

Кубинцы не подозревали о планах отца. Пришло время поделиться замыслом с Фиделем Кастро, принять решение и приступить к проведению операции. Или… отложить ее, если кубинцам придется не по нраву размещение на их острове ракетно-ядерного оружия. На «или» отец не рассчитывал, он был убежден, что в Гаване с одобрением воспримут его предложение, направленное на обеспечение их безопасности. Ради них наша страна шла на риск.

В понедельник 28 мая советская делегация на самолете Ту-114 вылетела на Кубу, но не по кратчайшему северному маршруту, пролегавшему вдоль побережья Канады и США, а через Африку, с посадкой в столице дружественной нам республики Гвинея Конакри. Миссию удалось сохранить в тайне.

Главой определили Шарафа Рашидова, первого секретаря ЦК Компартии Узбекистана. Ему поручили вести политические переговоры. Почему-то считалось, что с освобождающимися народами, с их руководителями лучше найдут язык представители наших окраинных республик.

Военную часть делегации, имевшую свои собственные инструкции, представлял маршал Сергей Семенович Бирюзов, сменивший в апреле Москаленко в командовании ракетными войсками. Отец его знал еще со Сталинграда. Там он командовал штабом в армии Малиновского. Бирюзов слыл человеком обстоятельным, сдержанным, слов на ветер не бросал. Прибавила ему авторитета и история с Пауэрсом. Конечно, сбил У-2 не маршал, но, по мнению отца, организовать систему обороны так, чтобы противник не прошел, — заслуга высшего командования. В те годы Бирюзов относился к военачальникам, пользующимся наибольшим уважением и доверием отца.