Никогда больше

— Всё в порядке, теперь я лучше его. Посмотри, каким я стал, — он раскрыл руки, как будто я должен был увидеть что — то новое за его акульей ухмылкой. — Что заставило тебя передумать и приехать сюда?

— Ты, — сказал я, анализируя толпу, которую не видел целую вечность. Они смотрели на меня так, словно сын Клемонте воскрес из мертвых.

— Всем привет, — сказала блондинка у микрофона слабым голосом, потирая свои пальцы. — Спасибо, что пришли сюда сегодня, чтобы поддержать госпитализированных детей и фонд L'espoir. Чтобы начать благотворительную акцию, мы с удовольствием сообщаем вам, что сегодня утром мы получили футболку с автографом футболиста Дерека Смитера и два уникальных произведения искусства, которые будут выставлены на аукцион. Одно от БДБ и последняя работа Спектра.

Некоторые люди в толпе ахнули. Благотворительная акция официально началась. Я был не против пожертвований на благотворительность, даже если мой отец являлся спонсором. Не то, чтобы у меня было много картин, которые я мог бы подарить. Большинство из них были выброшены в мусорное ведро или остались такими же пустыми, как и я.

— Если бы отец был здесь, он бы съежился, — сказал Арчи.

— Почему?

— Он ненавидит работы Спектра. Он говорит, что он издевается над нами, что он позорище, — это заставило меня улыбнуться. В этом не было ничего удивительного. — Мама, напротив, обожает его.

— А как насчет тебя? — спросил я, сосредоточив своё внимание на работе БДБ, которая в данный момент выставлялась на аукцион.

— Я…

Арчи был прерван голосом старика, перекрывшим все остальные.

— Двадцать тысяч!

Блондинка постучала раз, другой, и произведение искусства БДБ было продано за эту цену. Я поправил галстук. Я должен получить больше этого.

— А теперь последняя работа Спектра, — продолжила она со слишком большим энтузиазмом для чего — то столь скучного, как этот аукцион. Правда заключалась в том, что картина, которая была выставлена в этот момент, была незаконченной, датированной годом ранее, и называлась «Разочарование» — как сказала бы Аврора, довольно мрачно. — Льняной холст размером 40х30 см, написанный маслом.

— Пять тысяч! — закричала женщина.

— Как я уже говорил, когда это у меня было право иметь мнение, отличное от отцовского? — Арчи наконец закончил фразу, разглаживая галстук.

— Конечно, нет, с тех пор как ты прикоснулся к деньгам своего трастового фонда, — намекнул я.

— Я этого не делал. Мне не нужны его деньги, Аякс, — он изобразил ещё одну из своих язвительных улыбок. — Тем не менее, я многому научился у отца. Я понимаю, почему он был таким безжалостным ублюдком по отношению к нам.

— Двадцать тысяч! — крикнул кто — то ещё, что соответствовало ставке за БДБ

— Похоже, он делает из тебя свою собственную марионетку, — сказал я. — Тебе вообще нравится медицина?

— Я делаю это не ради него, и ты поблагодаришь меня, когда позже я спасу твою старую задницу.

Битва за картину продолжалась, прежде чем она была продана за тридцать пять тысяч.

— И вот, это наши пять одиноких женщин и мужчин, которые согласились принять участие в аукционе. Сделавший самую высокую ставку выиграет свидание. Не стесняйтесь тратить деньги; это на благое дело, и кто знает, возможно, вы встретите свою вторую половинку. Давайте начнем с дам! — ведущая блондинка, вероятно, была самым взволнованным человеком здесь, отчаянно пытаясь продать свои вещи.

Говоря об отчаянии. Насколько отчаянным нужно было быть, чтобы согласиться на аукцион в разгар…

— Ты. Чёрт. Возьми. Издеваешься. Надо. Мной? — громко взревел я, не сводя глаз с одной из этих пяти одиноких женщин.

Меня не удивило, что она оказалась втянутой в эту неразбериху.

— Что случилось? — спросил Арчи, не имея ни малейшего представления о том, что Аврора, моя муза, стоит на подиуме.

На ней было тёмно — синее платье, достаточно короткое, чтобы обнажить ноги и подчеркнуть изгибы фигуры. И всё же она не надела платье из своей коллекции, о которых она мне рассказывала. На ней была ало — красная помада и туфли на каблуках, из — за которых мой член болезненно затвердел, её волосы были собраны сзади в элегантный конский хвост.

Эта женщина стала бы моей хаотичной смертью.

У меня возникло внезапное желание запрыгнуть на эту чёртову сцену, закинуть её себе на плечо, словно пещерный человек, и вытащить нас обоих ко всем чертям из всего этого. Но вместо этого я проглотил это смертельное желание и изо всех сил старался сохранить самообладание.

Она казалась потерянной, разговаривая с пожилой леди, которой, должно быть, было почти девяносто лет. Она едва могла ходить, и её рука была сжата в руке Авроры. Женщина указала другой рукой на заколку Авроры, и секундой позже моя муза вступила с ней в спор, отчего пожилая леди надулась и обиженно стрельнула глазами в сторону Авроры. Затем моя муза достала шпильку из волос и отдала её пьяной пожилой леди с гримасой на лице, потому что она не могла сказать “нет”. Женщина победно улыбнулась, а Аврора так быстро топнула ногой по полу, что я испугался, как бы она не проделала дыру и не упала прямо со сцены и…