Никогда больше (ЛП)

— От меня, потому что ты мне не доверяешь, и я это понимаю. Я тебе тоже не доверяю, — я выдавила улыбку. Вот почему всё это было обречено с самого начала.

— Ты всё ещё ненавидишь меня?

Я обдумала это, всё ещё ощущая вкус его губ на моих.

— Этот ответ принадлежит только мне. А теперь, если ты позволишь, у меня назначена встреча с моей кроватью и пижамой с единорогом, чтобы я кое — что написала.

Он кивнул, и я ущипнула себя, обещая себе перестать совершать импульсивные ошибки со Спектром, иначе он может разбить мне сердце сильнее, чем когда — либо.

В тот момент, когда я переступила порог своего дома, у меня на уме было только одно — не доесть остатки шоколадного торта в холодильнике, которые я приберегла для такого случая, а открыть свой блокнот.

Я даже не потрудилась сесть на кровать; мой нос уже рылся в страницах моего прошлого в поисках определенного момента.

Того самого, где я, вероятно, впервые, сама того не подозревая, встретила Аякса в заброшенной подсобке.

— Где это, чёрт бы меня побрал, — я быстро переворачивала страницы каждый раз, когда видела упоминание Августа — этот засранец заполнил мой блокнот

Я ткнула пальцем в абзац.

— Вот оно!

Я начинала верить, что измученный человек, которого я встретила, был призраком. Тем, кто преследовал эти остатки прошлого своим присутствием. Это был шестой раз, когда я возвращалась туда в поисках незнакомца. Но он так и не вернулся, пока я стояла, прислонившись к тому же разбитому окну, через которое открывался вид на сад. Я начала писать посреди этого пыльного места с запахом старых книг, и, дорогого дневник, я нашла доказательство того, что незнакомец был реальным. Я нашла наброски, сделанные на каком — то подобии пергамента, спрятанные на подоконнике. Карандашные пометки были сухими, жесткими, затвердевшими и нестираемыми.

Это был один и тот же рисунок снова и снова. Едва набросанное мужское лицо, разделенное кругами и квадратами, которые отображали несколько выражений на его лице. Одни и те же эмоции были нарисованы несколько раз разными способами, как будто мы могли угадать чью — то личность только по тому, как он улыбнулся. Он добавил слова “пустой”, “фальшивый”, “не то”, везде. Он подошел к ним почти по — научному, как актер, пытающийся повторить их. Но большинство выражений были преувеличены — они казались ненастоящими. Кроме одного. Это была единственная девушка, присутствовавшая на эскизах — или более или менее только женский взгляд, потому что были нарисованы только её глаза. У неё был потерянный вид, наполовину печальный, хотя её глаза, казалось, были прищурены, как будто она фальшиво улыбалась.

На мгновение мне даже показалось, что она похожа на меня, но у неё были красивые глаза, полные нежности, которые можно было читать, как открытую книгу, а я была из тех, кто всё держит в себе. Я положила рисунки в угол. У меня больше не было времени. У меня была назначена встреча с Августом, который возвращался с занятия по архитектуре с Виолеттой. Может быть, она и была той девушкой, которую нарисовал незнакомец?