Никогда (ЛП)

Она выпрямилась на своем стуле, заметив двадцать пар глаз, уставившихся на нее. Все пялились на нее, и в ней вдруг проскользнуло жуткое чувство. Что-то было не так с ними.

Со всеми ними.

Они все моргнули в унисон.

— Эээ… По, — сказал она, а потом ей пришлось прочищать горло. — Он… его нет здесь, — пояснила она, держа книгу в одной руке. — Я думала, что мы должны были изучать Эдгара Аллана По.

Она подняла взгляд — и застыла под взглядом мистера Свэнсона.

Мистер Свэнсон опустил очки, его глаза были черными.

— Кого?

Изобель резко повернула голову назад, чтобы посмотреть на Ворена. Он наблюдал за ней со странной яростью, разочарованием в глазах, которые потом стали черными, как чернила. Его лицо, теперь бледное и осунувшееся, исказилось от гнева, едва вообще напоминая Ворена.

Вот тогда она и поняла, что это был не Ворен.

Изобель вскочила со своего места. Она рванула к открытой двери. Крики поднялись от ее призрачных одноклассников. Их лица искривились, их выражения стали демоническими. Руки хватали ее со всех сторон, но она вырвалась и сбросила беспорядок со столов.

Комната вытянулась и удлинилась перед ней, как туннель. Дверь отодвигалась дальше. Она побежала быстрее, и дверь скользнула еще дальше в сторону. Она стала закрываться. Чем быстрее она бежала, тем быстрее дверь двигалась. Она с грохотом закрылась, когда Изобель потянулась к ней. Она попыталась нащупать ручку, но там уже ничего не было.

— Ты всегда убегаешь. Ты все портишь, — послышался статический голос сзади.

Изобель развернулась и обнаружила себя наедине с Пинфаверсом. Его жуткое тело сидело, занимая стул поддельного Ворена. Он медленно поднялся, Изобель ударилась плашмя о дверь и почувствовала ее холод на своих обнаженных плечах. Она посмотрела вниз и заметила, что снова оказалась в своем вечернем платье. За дверью она слышала музыку и людей.

Тихими шагами он снова двинулся к ней, заправляя карандаш за ухо.

— Знаешь, у тебя могло бы быть все это. Если бы ты только отпустила, — сказал он с долей угрозы в голосе.

— Я не хочу лжи.

— Почему бы тебе просто не подумать, что это просто другая версия? Лучшая версия. Реально, не менее правдивая, чем прошлая. Возможно, даже более правдивая. Думай об этом, как о еще одном шансе вернуться на эту неизбранную дорогу. Посмотреть, на что это будет похоже. Пожить тем, на что это будет похоже.

— Ты не он.

— Не он?

Изобель посмотрела на него осторожно, когда она заметила его приближение, хотя бежать было некуда. Его слова просочились в нее, зарываясь глубоко в тайники ее сознания и поднимая признаки сомнения. Он остановился на расстоянии, позволяя ее глазам тщательно пробежаться по нему, сложив руки за спиной и опустив подбородок, словно позируя для снимка. Изобель недоверчиво разглядывала его, не в силах отрицать основные моменты сходства с Вореном, которые она никогда не замечала раньше. Там, где это не могло бы быть найдено на его лице или в поведении, это заполнило его телосложение, его рост — сам его внешний вид.

Она покачала головой, отказываясь верить, что его слова имели хотя бы ничтожную долю истины. Она не могла признать, что это существо, эта пустая кошмарная зомби версия могла иметь какую-то прямую связь с Вореном.

— Это не просто сбивание с толку на этот раз, не так ли? — сказала она. — Скажи мне, почему ты это делаешь.

Он вздохнул, закатив глаза.

— Блондинки, вам всегда нужно все объяснять.

Изобель свирепо посмотрела на него, сжав руки в кулаки.

Он мечтательно улыбнулся.

— Видишь, вот почему ты мне нравишься. Ты никогда не сдаешься, даже когда должна. Нам нужно немного твоей решительности, бесполезной, какой она является. Я думаю вот почему, чирлидерша. Потому, что правда заключается в том, что я не хочу убивать тебя. Нет, если могу избежать этого.

Он сделал еще шаг вперед. У нее сбилось дыхание, ее спина ударилась о дверь. Ее рука пыталась нащупать ручку, но она знала, что ее не найти…

— И это зависит от тебя, — сказал он, смягчая свой тон. — Если ты просто сыграешь в одну игру, останешься потанцевать со мной подольше…

Его голова наклонилась в одну сторону. Он впился в нее этими черными глазами, в которых застыл вопрос. Она была потрясена, увидев в них искренность — если это было тем словом, которое можно было применить к Пинфаверсу.

Этот взгляд пугал ее еще больше, чем его слова. Что это было, подумала она, что таилось под этой чудовищной фарфоровой оболочкой? Если это не душа, которая питала его, тогда что? Важнее всего, что он хочет от нее?

Он сделал один шаг к ней, затем другой.

— Лишь вечности достаточно, чтобы забыть. — Его лицо стало серьезным. — Испей, — сказал он стихающим голосом. — О, пей же сладкое забвенье.

Он пересек оставшееся расстояние между ними слишком быстрой последовательностью движений, чтобы заметить и прижал ее к двери. Он схватил ее за подбородок, заставляя посмотреть на него. Его ногти впивались в ее щеку, угрожая разорвать кожу.