Никогда не буду твоей

Мотаю головой, понимая, наверное, как глупо выгляжу со стороны. С размазанной тушью под глазом, с красным носом и опухшими веками.

— Иди сюда? — кажется, этот парень решил окончательно добить меня до боли простым жестом — раскрывает свои объятия и ждет, когда я сделаю первый шаг.

Когда перестану отталкивать его, перестану воспринимать его помощь как что-то неправильное, перестану ждать с его стороны подвоха.

Мне так сильно хочется это сделать. Хочется прижаться к его крепкой груди, хочется побыть слабой, но я не даю себе этого сделать. Огромным усилием воли заставляю себя отвернуться к окну.

— Просто отвези меня к маме. Пожалуйста.

— Хорошо.

Тон Никиты сухой, в нем больше нет ни намека на то тепло, что проскальзывало секундами ранее. Прикрываю глаза, понимая, что я сознательно это делаю — возвожу стены между собой и человеком, который в очередной раз протянул мне руку помощи. Причем, без лишних слов.

— Поехали, — вот все, что он сказал, когда я попросила отвезти меня в родной городок.

Господи, как же все сложно! Я так сильно боюсь привязаться к кому-либо, что веду себя как дикая кошка. Выпускаю когти, грозясь поцарапать, хотя по факту, мои когти не способны принести вред, просто никто об этом не знает. Но этого вполне хватает, чтобы человек отдалился…

Весь остаток пути проходит в молчании. И я ругаю себя на чем свет стоит за то, что расклеилась от слов Бесовского. Я не могу ему доверять, даже несмотря на все, что между нами произошло и происходит. Нет, может и могу, но я не готова проверять всё это в реальности, рискуя тем, что останусь с разбитым сердцем.

Никита, он… Да, блин, глупо отрицать того, что он из тех парней, о которых грезят почти все девчонки вокруг. Плюс у него есть сумасшедшая бывшая, Лера. Да, он бросил её, и мы с ним на пару бросили ей вызов, но… не факт, что завтра Бесовский не решит снова воссоединиться с Бариновой. Увы, я не из тех, кто верит в то, что такая простушка вроде меня может значить для Беса что-то большее, чем просто девушка для приятного времяпровождения.

Еще в первую встречу он захотел меня купить, что могло измениться с тех пор? Вдруг Никита всего лишь сменил тактику?

Тогда с чего ему помогать тебе, тут же задаю себе вопрос. Разве это не слишком… трудозатратно? Напряжно?

Голова идет кругом от этих вопросов, сама не замечаю, как проваливаюсь в неглубокий сон. Просыпаюсь уже тогда, когда мы подъезжаем к городской больнице.

А дальше… Типичная для этого места суета, которая, слава богу, заканчивается относительно быстро, и уже через двадцать минут я оказываюсь у мамы в палате.

— Я буду ждать здесь, — говорит Никита и отворачивается к окну.

Киваю по привычке, а потом понимаю, что он меня не видит, и добавляю:

— Хорошо.

Снова слезы на глазах, когда вижу маму, лежащую под капельницей. Она кажется уставшей, синие тени пролегли под глазами.

— Мамочка, — шепчу я и бросаюсь к её кровати. — Мамочка.

— Лола? — мама медленно открывает веки. — Дочка, откуда ты здесь?

— Мама. мамочка. Господи, я так испугалась.

Сжимаю мамину ладонь, словно желая понять, что с ней действительно все в порядке. Что она не показалась мне, а реально лежит здесь, передо мной.

— Мама, что произошло?

— Я… — мама хмурится, будто пытаясь что-то вспомнить. — Доча, после этих уколов и капельниц голова не соображает.

— Тебе стало плохо на работе? Опять работала без выходных?

— Нет, я… Ох, Лола, — мама вдруг бросает на меня испуганный взгляд. — Доченька, ты ради меня пропустишь учебу?

— Не переживай об этом, я успею доехать к утру.

— Но…

— Мам, ты сейчас не думай об этом, — помогаю матери сесть, подкладываю за спину подушку.

— Как не думать, доченька, я ведь хочу, чтобы ты отучилась и стала человеком.

— Стану, мама, не переживай. Ты сейчас о себе лучше думай.

В палату входит медсестра, держа в руках какие-то забитые доверху пакеты.

— Вам тут передали, — обращается ко мне и, предугадывая мой вопрос, кивает в сторону двери. — Молодой человек.

— Да? Спасибо, — краснею, заметив внимательный взгляд матери.

— Кто это, Лола? — спрашивает она, когда медсестра выходит, убрав капельницу и померив маме давление.

— Это… Друг. Один друг.

Ну не выкладывать же матери нашу с Бесом историю знакомства? Она далека от «прекрасного», не хватало, чтобы маму хватил еще один удар.

— Друг. — Усмешка на её губах какая-то уж слишком горькая. — Выходит, это правда.

— Ты о чем, мам?

— Значит, всё это правда, — качает головой, сжав губы в тонкую линию.

Когда мама расстроена или злится, она всегда так делает. И глаза её цвета крыжовника становятся темнее.

— Мама, не понимаю, о чем ты говоришь?

— Я всё видела, Лола. Видела, как ты целовалась на виду у всех, — говорит это мама и поворачивается ко мне — в её глазах стоят слезы. — Доченька, разве для этого я тебя растила? Боже, что она имеет в виду???

* * *

И кому, интересно, понадобилось делать такую подлость? Зачем скидывать моей маме видео нашего с Никитой поцелуя? Если мои догадки оправдаются, то просто… капец! Неужели Баринова решила действовать настолько грязными методами???