Никогда не бывшая твоей

– Скоро буду. У меня свои дела. Что я делаю? Зоя, я тебе уже тысячу раз говорил, что я зарабатываю деньги. Ну и что, что уже глубокая ночь. У меня рабочий день не нормирован. – Яков ухмыльнулся и дернул плечом. – Почему? Что почему?! Почему у меня рабочий день не нормирован?! Какие дела могут быть ночью?! Отвечаю. У человека, который зарабатывает нормальные деньги, дела могут быть в любое время суток. И ты, между прочим, Зоинька, на эти самые денежки живешь и ни в чем себе не отказываешь. Катаешься, как сыр в масле, покупаешь различные шмотки и жрешь дорогие спиртные напитки в неограниченных количествах. А я, между прочим, не работяга на заводе и у станка не стою! Поэтому ты вопросы, типа где я сейчас нахожусь и что делаю, не задавай. И еще, Зоинька, тебе бы спать пора, а ты, я смотрю, маешься от безделья и пропиваешь деньги, которые я зарабатываю непосильным трудом. Ах, ты еще смеешься! Ты что ржешь, как лошадь?! Прекрати ржать, я сказал! Я бы на твоем месте не смеялся. Ты считаешь, что нам деньги с неба падают, что я ни хрена не делаю?! Зоя, ты зачем так нажралась?! Девочка, ты хоть сама понимаешь, как далеко зашла?! Ты стала алкоголичкой!!! Ты же перестаешь быть человеком, становишься неодушевленной вещью.

Опять пауза. Мне даже показалось, что Яков окончил разговор, но я ошиблась.

– Дорогая, я не обзываюсь. – Перепады в его настроении настораживали. С оглушительного крика он перешел на мягкий, совершенно спокойный тон. – Я же тебе сказал, что не обзываюсь. Я уже давно не в том возрасте, просто называю вещи своими именами. Милая, ты оскорбилась, что я назвал тебя вещью. Но если ты и впредь будешь жрать спиртное в таких количествах, ты и в самом деле скоро станешь для меня использованной вещью. У тебя еще есть шанс исправиться. А пока ты не вещь. Если ты в самое ближайшее время не закончишь жрать свои джины, виски и бренди, я тебя зашью, как делают с самыми безнадежными алкоголиками. Все, дорогая, скоро увидимся. Постарайся уснуть. Ты же знаешь, я не люблю, когда мне в лицо дышат перегаром.

Джип помчался еще быстрее. Я сидела ни жива, ни мертва и боялась, что хозяин джипа услышит, как сильно стучит мое сердце. Мне казалось, что стучит оно чересчур громко. Правда, я никогда не слышала, как стучит чужое сердце на том расстоянии, на котором сидит от меня Яков. Я попыталась слегка приподняться и посмотреть в окно. Впереди была темная трасса. Никаких признаков жилья. Если я все правильно поняла, Яков едет к Зое. Зоя, его жена, страдает от постоянного отсутствия своего супруга и глушит свою боль, называемую одиночеством, тем, что пьет по ночам. Интересно, где живет эта малоприятная семейка? Конечно, малоприятная. Зажравшаяся жена-алкоголичка и муж, по всей вероятности, братской национальности, который морочит жене голову. Где же живет эта семья? Где? Хорошо, если в Москве. А если опять где-нибудь за городом? Бог мой, мне совсем это не нужно. Мне нужно в город. Туда, где много народа. А если правду сказать, у меня появилось дикое желание приехать на вокзал, купить билет, укатить в свою деревню, забыть все, как страшный сон, полный кошмаров.

Наконец, мы выехали на центральную трассу, и я почувствовала себя значительно лучше, даже подумала, что моя паника была преждевременной. Сейчас мы обязательно приедем в Москву и наверное в самый ее центр, потому что такие люди на таких джипах живут в центре. Приедем на Арбат, Яков остановит машину, и мне… мне будет нужно как-то из нее выйти. Было бы хорошо, если бы он кого-то встретил, с кем-то поговорил. Я бы за это время успела выскочить из машины. Господи, какая чушь у меня в голове! Кого он может встретить посреди ночи! Значит… значит, я должна выйти заранее. Я должна выйти до того, как Яков доедет до своего дома, ведь как только мужчина подъедет к своему дому, он тут же громко хлопнет дверцей и быстро уйдет. А я останусь в машине. Неизвестно на какой срок. Можно, конечно, разбить стекло, но такая дорогая машина обязательно нафарширована сигнализацией и как только она сработает, сразу вернется хозяин. Хорошо, если у меня получится убежать, а если нет? В лучшем случае – тюрьма, в худшем – он меня просто убьет. Нет уж, лучше выскочить на светофоре и где-нибудь в людном месте… Хорошо сказать, но как это сделать? Может быть постучать этого Якова по спине, просунуть голову между спинками сидений и произнести жалобным голосом:

– Яков, будь человеком. Останови, пожалуйста. Мне нужно здесь выйти.

Конечно, Яков бы опешил и резко затормозил. А я… Господи, что ж тогда сделала бы я? Я бы глупо улыбнулась и проговорила со скоростью звука: «Я ничего не видела, ничего не слышала, просто проходила мимо и вообще, я здесь случайно» – а затем кубарем выкатилась бы из машины и бросилась прочь.

Я все думала и думала, как устроить побег, а машина все ехала и ехала по загородной трассе… Я уже начала сожалеть, что забралась в эту машину. Снова зазвонил мобильный, от неожиданности я вздрогнула.