Никогда не говори «Никогда»

Уроки окончены. Хмурясь, я возвращаюсь домой, пытаясь понять, что делать дальше. В эти выходные у нас будет первый настоящий концерт. Если погода не подведет, то мы будем играть на патио у Джимми. Сейчас конец марта. Это было бы неплохо для этого времени года, но все же есть вероятность, что пойдет снег. И я буду действительно зол, если мы отсидим свои задницы, разучивая новый материал. У нас нет ничего нашего, мы всего лишь играем песни, что вы слышите по радио.

Единственное, о чем я могу думать, — это о том, как сделать так, чтобы Кэт приехала посмотреть. Даже не могу думать о большом белом конверте с моим именем на лицевой стороне, смотрящим на меня снизу вверх. Я ждал это письмо с тех пор, как подал заявление о поступлении. И сегодня письмо с Колорадо здесь. Если поступлю, то это будет не только мой первый выбор, но еще я буду жить в получасе езды от папы.

Я стою на кухне, держа в руках свое будущее. Есть только два варианта: либо я поступил, либо нет. Меня уже приняли в Калифорнийский университет. Но это моя альтернатива, даже если на самом деле я не хочу там учиться. Нервничая, разрываю конверт. Начиная читать письмо о приеме, я сажусь и пробегаюсь руками по волосам. Когда дочитываю, меня колотит. Я поступил. Хочу позвонить папе и рассказать отличные новости, но держу телефон, зная, кому на самом деле хочу позвонить. Вот только я не могу ей позвонить. Смотрю на него недолго и набираю номер.

— Пап, это я. Я сделал это. Я поступил, — говорю я, пока мои глаза все еще сосредоточены на слове «Поздравляем».

— Так держать, Кам. Я знал, что у тебя получится, — говорит он мне.

— Я все еще не могу в это поверить.

— Это будет здорово, Камерон. Не могу дождаться, когда ты будешь здесь со мной.

— Да, я тоже.

— Я не могу сейчас разговаривать, так что пусть твоя мама отправит нужную мне информацию об обучении, хорошо?

— Без проблем. Пап, мне нужно идти, — говорю я, желая поупражняться в нескольких песнях.

Прежде чем мы заканчиваем разговор, он говорит:

— Поздравляю.

***

Мы играем в субботу, перед вечеринкой Мэтта, и об этом знает половина школы. Клянусь, если бы не Мэтт, то у нас не было бы никакой социальной жизни и места, где можно потусить. Единственное, чего я хочу больше всего, — это увидеть у Мэтта Кэт. Хочу, чтобы она посмотрела, как я играю. Уговорить ее будет не так легко, разве что Гэбби сможет немного поколдовать ради меня. Скрестив пальцы, я надеюсь, что у нее все получится.

Кэт

— Но ты должна прийти, там все будут, — говорит Гэбби по телефону.

— Тем больше причин никуда не идти.

Она начинает умолять:

— Пожалуйста, очень тебя прошу. Ради меня? Там будет Макс, а я умираю, как хочу увидеть, как он играет.

Я вздыхаю.

— Это «да»? — спрашивает она, ее голос становится писклявым.

— Хорошо. Во сколько? — соглашаюсь я пойти. Не уверена, почему, но это так.

Отвожу от уха телефон, когда она кричит от радости.

— Я приду в пять, чтобы подготовиться. Тогда мы сможем просто прогуляться.

Я в замешательстве.

— Почему мы пойдем пешком?

— Кэп, потому что это вечеринка. Мы можем пойти к «Джимми Гриль», а потом прямо к Мэтту, — она делает паузу. — Ты же знаешь, я не буду пить, а потом садиться за руль.

— Точно. Как я могла забыть о вечеринке Мэтта? — дразню я.

Ладно, я делала все возможное, чтобы любой ценой избегать Камерона. Но сегодня вечером это будет невозможно. После нескольких минут убеждений самой себя, что собираюсь туда только ради Гэбби, я запрыгиваю в душ. В глубине души мне любопытно увидеть, как поет Камерон. Никто не видел, как они играют, так что это только обостряет мой интерес. Ненавижу признавать, но это так.

Ровно в пять звонят в дверь. Если это Гэбби, то окажется, что она пунктуальна. В футболке и джемпере я иду открывать дверь и через стеклянную дверь вижу, как она улыбается.

Она осматривает меня с головы до пят.

— Похоже, у нас сегодня вечером много работы.

Я наклоняю голову.

— Ну спасибо, — говорю я, закрывая за ней дверь.

Она оглядывает комнату.

— Твои родные дома?

— Нет, папы здесь нет.

Дерьмо. Она уловила то, что я сейчас сказала?

— Что насчет твоей мамы?

Да, уловила. Мне, правда, жаль, что я сначала говорю, а потом думаю. Мне с ней слишком комфортно. Я не знала, что еще сказать, но снова ляпнула, не подумав:

— Мои родители в разводе, — говорю я, смотря вниз и сосредоточив внимание на белой мраморной плитке. Надеюсь, она не будет давить — ненавижу делиться о своей личной жизни.

Сморщив нос, она смотрит на меня.

— Так ты живешь только с папой?

Я киваю.

— Да. Это немного сложно.

Она поднимает брови, но только пожимает плечами.

Когда мы направляемся к лестнице, она берет меня за руку и тянет наверх.

— Будет так здорово, и, может, ты и Кам...

Я прерываю ее.

— Какого черта ты так говоришь?

— Кэт, будь милой. Знаешь, ты ему, правда, нравишься.

— Меня это не интересует, Гэб.

— А, может, стоило бы, он такой горячий. — Как будто ей нужно констатировать очевидное. И добавляет: — Точнее, он очень любит тебя.

Я поднимаю одну бровь.

— Откуда ты все это знаешь?

Она пожимает плечами, будто это не важно.

— Он рассказал мне, вот откуда.

— Когда?